Куда он понесется? Если в море, то прощай удача! Если на берег, то все люди стойбища будут сыты много-много десятков дней! Другим ладьям не повезло, киты пронеслись на расстоянии, недосягаемом для удара гарпуна. Все глядели туда, где бурлила и вспенивалась вода и перепрыгивал с волны на волну, то исчезая, то появляясь, заветный поплавок. Сперва кит шел большими кругами, и у людей захватывало дыхание всякий раз, когда он поворачивал в море. Но вдруг гора жира и мяса еще раз ударила хвостом, и чудовище понеслось прямиком к прибрежной отмели. Все лодки повернули за ним, люди, взмахивая веслами, кричали до хрипоты, не помня себя от радости. Радовались они не напрасно. Гора жира и мяса с размаху выбросилась на сушу.
Вскоре люди на четвереньках карабкались на гору жира и мяса, плясали на огромной спине кита, скользя на мокрой, гладкой коже, скатывались в мелкую воду и снова забирались наверх.
Много прошло времени, прежде чем охотники опомнились и со смехом стали оглядывать друг друга — одни были так мокры, что вода бежала с них ручьями, у других на лице и руках были царапины и синяки, третьи сорвали голос, докричавшись до хрипоты.
Не часто выпадает такое счастье! Теперь в стойбище долго будут помнить об этом событии и обо всем, что случилось в этом году, станут говорить: «Это было в тот год, когда Ау убил кита».
Люди стойбища считали себя сыновьями кита и в знак этого всегда нашивали на одежду кусочек китовой кожи. Они не смели притронуться к добытому с таким трудом вкусному жиру и мясу, пока не получат прощения у своего предка за то, что убили его.
С нетерпением ждали охотники наступления вечера, когда можно будет совершить обряд примирения с китом.
Едва солнце скрылось за лесом, охотники торопливо развели большой костер. Потом все улеглись на землю и, притворившись спящими, громко захрапели. От костра к неподвижной громаде кита поползло что-то черное. Это был молодой Зиу, совсем недавно посвященный в охотники. Спину его прикрывал кусок старой китовой кожи, который запасливые старики предусмотрительно захватили с собой на промысел. Зиу изображал кита. Навстречу ему выскочил Бэй с разрисованным, словно для охоты, лицом. Приплясывая, он стал колоть копьем плывущего по песку «кита». Острие копья оцарапало «киту» руку, и капли крови пролились на песок. «Кит» громко закричал. Тут спящие вскочили и набросились с кулаками на разрисованного охотника.
— Мы не дадим тебе обижать нашего друга кита! — кричали они изо всех сил, чтобы настоящий мертвый кит слышал их получше. — Вот тебе, вот тебе за обиду!
Сородичи так увлеклись, их кулаки работали так усердно, что Бэй поспешил упасть на землю, будто его уже забили до смерти. Тогда охотники ухватили Бэя за руки и ноги, поднесли к самой пасти кита и, раскачивая взад и вперед, громко закричали:
— Вот кто убил тебя. Съешь его за это! Нам не жаль!
Злоключения Бэя на этом не кончились. Раскачав его еще сильнее, охотники бросили «мертвеца»в море. Хорошо, что в этом месте дно было песчаное, и Бэй не ушибся. Смыв с лица краску, он вылез на берег и побежал к костру сушиться.
Тем временем сородичи принялись за раненного Бэем «кита» — Зиу. Они также подхватили его за руки и ноги, втащили на гору жира и мяса, и, обмазав его китовым салом, положили на то место, куда вонзился гарпун Ау.
— Дух кита, входи скорее в свое живое тело! — уговаривал Нюк духа предка. — Выходи из этой мертвой горы жира и мяса! Мы спустим тебя в море! Мы пустим тебя в море! — подхватили охотники и швырнули Зиу прямо со спины кита подальше в волны.
Бедный Зиу барахтался на глубоком месте, а сородичи кричали:
— Мы твои друзья, не бойся нас, приходи к нам еще!
Теперь, когда дух предка, помирившись со своими детьми, вернулся в море, можно было приняться за разделку туши. Охотники засуетились вокруг горы жира и мяса, не заботясь о Зиу. Юноша, которому мешала плыть раненная копьем Бэя рука, еле выбрался на отмель.
Целую неделю убирали охотники мясо и жир кита в большие, глубокие ямы, стенки которых укрепили жердями, чтобы они не осыпались. Плотно уложенные куски мяса перекладывали пластами жира. Набив ямы доверху, их покрывали берестой, затем плоскими камнями и сверху засыпали землей. Так мясо скисало, но сгнить не могло. Оно делалось вонючим и горьким, но не было ядовитым. Зимой, в голодное время, люди будут есть остро пахнущие жирные волокна.
Вот наконец из-под толстого слоя жира и мяса показались громадные ребра кита. Они тоже нужны были в хозяйстве — не найти лучших, чем они, подпорок для землянки. Ребра были полукруглые и ровные; их тонкие загнутые концы скрепляли вместе, а толстые вкапывали в землю, они не прогнивали, как жерди, которые часто приходилось менять. В таком прочном жилище могло прожить несколько поколений.
Охотники были довольны. Десять ям — целых две руки пальцев! — глубиной в человеческий рост и шириной в человеческий рост были набиты пищей доверху. Зачем же еще бороздить море? Все были до тошноты сыты. Хотелось поскорее вернуться в селение, чтобы порадовать женщин счастливой вестью и добраться до землянки, где не мешают спать ветер и дождь, где не мучают комары, выгнанные дымом.
Вблизи от старательно заваленных ям охотники сложили столб из плоских камней, чтобы сразу найти это место зимой, когда все кругом заметет снегом. Потом сели в ладьи и пустились в обратный путь на юг, все время держась у берега. Иногда останавливаясь, складывали на мысках приметные знаки из камней и плыли дальше. На следующий день показались знакомые с детства скалы, и ладьи вошли в родную бухту.
ГЛАВА 15
Радостные, с ликующими криками подходили охотники к поляне перед стойбищем. Услышав их голоса, из землянок выбежали женщины и дети. Измученные долгим лежанием в темных жилищах ребятишки до одури носились на просторе, а женщины обступили охотников тесным кругом. Старухи, одобрительно кивая головами, слушали рассказ Нюка о десяти ямах, доверху набитых вкусным мясом. Молодые женщины и подростки засыпали охотников вопросами. Тибу, гордый тем, что в первый же его выход в море случилось такое важное событие, лег на землю и показывал ахавшим женщинам, как бил хвостом кит, чуть не потопивший лодку, в которой он сидел. Мэку жадно слушал, прячась за спинами женщин, чтобы охотники не заметили его и не подняли на смех. Девушки не сводили глаз с Ау, оказавшегося великим охотником, и сам Ау с гордостью поглядывал кругом. Но больше всех радовалась за молодого охотника Искра, сейчас она даже забыла о своем горе. Ау нашел ее глазами в толпе женщин и ласково улыбнулся. На поляне не было только Кремня. До него, конечно, доносились радостные крики у стойбища, но старику, лучшему охотнику рода, было стыдно наравне с женщинами слушать похвальбу других охотников. Он сидел в самой большой землянке охотничьего лагеря, дожидаясь, когда вернутся мужчины. Много, много лет прошло с тех пор, как Кремень стал Главным охотником. Он привык, чтобы его слушались с первого слова, привык, что любая удача на промысле считалась его удачей. И теперь невыносимо обидно было гордому старику узнать о том, какое счастье выпало молодому охотнику Ау в первый же день, как тот сел вместо него в ладью Главного. Пока Ау рассказывал, старик, сдвинув седые брови, обдумывал, как заставить охотников снова поверить в его силу, как уничтожить мальчишку, чтобы он не становился на его дороге. Молча выслушав рассказ до конца, он приказал молодому охотнику: