отвращение и ужас.
Вашего признания не услышать ни
жене, ни другу, ни мужу -
Об этом страшном вашем
двойнике, который прячется, угрюмый
и мрачный,
Бессловесный и безликий на
улицах, кроткий и учтивый
в гостиных,
В вагонах, на пароходах, в
публичных местах,
В гостях у мужчин и женщин, за
столом, в спальне, повсюду,
Шикарно одетый, смеющийся,
бравый, а в сердце у него смерть,
а в черепе ад;
В костюме из тонкой материи, в
перчатках, в лентах,
с поддельными розами,
Верный обычаям, он ни слова не
говорит о себе,
Говорит обо всем, но никогда - о
себе.
<>
14
<>
Allons! сквозь восстанья и войны!
То, к чему мы идем, не может
быть отменено ничьим приказом.
Привела ли к победе былая
борьба?
И кто победил? ты? твой народ?
Природа?
Но пойми меня до конца: такова
уж суть вещей, чтобы плодом
каждой победы всегда
становилось такое, что вызовет новую
схватку.
Мой призыв есть призыв к боям, я
готовлю пламенный бунт.
Тот, кто идет со мной, будь
вооружен до зубов.
Тот, кто идет со мной, знай
наперед: тебя ждут голод, нужда,
злые враги и предатели.
<>
15
<>
Allons! дорога перед нами!
Она безопасна - я прошел ее сам,
мои ноги испытали ее - так
смотри же не медли,
Пусть бумага останется на столе
неисписанная и на полке
нераскрытая книга!
Пусть останется школа пустой! не
слушай призывов учителя!
Пусть в церкви проповедует поп!
пусть ораторствует адвокат на
суде и судья выносит
приговоры!
Камерадо, я даю тебе руку!
Я даю тебе мою любовь, она
драгоценнее золота,
Я даю тебе себя самого раньше
всяких наставлений и заповедей;
Ну, а ты отдаешь ли мне себя?
Пойдешь ли вместе со мною
в дорогу?
Будем ли мы с тобой неразлучные
до последнего дня нашей
жизни?
НА БРУКЛИНСКОМ ПЕРЕВОЗЕ
<>
1
<>
Река, бурлящая подо мной! Тебе
смотрю я в лицо!
Вы, тучи на западе, ты, солнце
почти на закате, вам
также смотрю я в лицо.
Толпы мужчин и женщин, в
будничных платьях, как все вы мне
интересны!
И тут, на пароме, сотни и сотни
людей, спешащих домой, вы все
для меня интересней, чем это
кажется вам,
Вы все, кто от берега к берегу
будете год за годом переезжать
на пароме, вы чаще в моих
размышленьях, чем вам
могло бы казаться.
<>
2
<>
Неощутимую сущность мою я
вижу всегда и во всем.
Простой, компактный,
слаженный строй, - пускай я распался
на атомы, пусть каждый из нас
распался, - мы все -
частицы этого строя.
Так было в прошлом, так будет и
в будущем,
Всечасные радости жизни - как
бусинки в ожерелье -
при каждом взгляде, при
каждом услышанном звуке, везде,
на прогулке по улицам, при
переезде реки,
Теченье, так быстро бегущее,
спешащее вместе со мною туда,
далеко,
И следом за мною - другие, и
связь между ними и мной,
Реальность этих других, их жизнь
и любовь, и слух, и зренье.
Другие взойдут на паром, чтоб с
берега ехать на берег,
Другие будут смотреть, наблюдая
теченье,
Другие увидят суда на севере и
на западе от Манхаттена,
и Бруклинские холмы на юге
и на востоке,
Другие увидят большие и малые
острова,
Полвека пройдет, и на переправе
их снова увидят другие,
и снова солнце увидят, почти
перед самым закатом,
И сто лет пройдет, и много еще
столетий, и все это снова увидят
другие,
И будут радоваться закату, и
спаду прилива, и обнажившему
берег отливу.
<>
3
<>
Ничто не помеха - ни время, ни
место, и не помеха -
пространство!
Я с вами, мужчины и женщины
нашего поколения и множества
поколений грядущих,
И то, что чувствуете вы при виде
реки или неба - поверьте, это
же чувствовал я,
И я был участником жизни,
частицей живой толпы, такой же,
как всякий из вас,
Как вас освежает дыханье реки,
ее широкий разлив - они и меня
освежали,
Как вы стоите над ней, опершись
о перила, несомые быстрым
теченьем, так сам я стоял,
уносимый,
Как видите вы, так видел и я
неисчислимые мачты,
широкоствольные трубы
больших пароходов я видел.
Я сотни раз пересекал эту реку и
видел солнечный диск почти
перед самым закатом,
Я видел декабрьских чаек, я
видел, как на недвижных крыльях
они парят над водой, слегка
покачиваясь в полете,
Я видел, как желтый луч
зажигает их оперенье,
но часть его остается в
глубокой тени,
Я видел медлительные круги,
друг за дружкой бегущие борозды
от кораблей, направлявшихся
к югу,
Я знаю, как небо, по-летнему
синее, отражается в тихой воде,
Я знаю, как ослепляет
сверкающий солнечный след,
Как выглядит ореол из лучей,
подобных тончайшим
центростремительным
спицам, вкруг тени, упавшей
от моей головы на воду,
искрящуюся под солнцем,
Я любовался прозрачной
дымкой, окутывающей холмы на юге
и юго-западе,
Смотрел на дымы, косматые,
словно овечье руно,
и чуть отливавшие
фиолетовым,
Смотрел на внешнюю гавань и на
входящие в порт корабли,
Следил, как приближались они, и
на них были те, кто мне близки,
Я видел белые паруса плывущих
шлюпок и шхун и видел суда
на якоре,
Матросов, крепящих снасти,
карабкающихся на мачты,
И круглые мачты, и зыбкие
палубы, и змейками вьющиеся
вымпела,
Большие и малые пароходы, и
лоцманов в лоцманских будках,
И белый след за кильватером, и
колеса, дрожащие в быстром
вращенье,
Я флаги всех наций видал, я
видел, как опускают их на закате,
Как черпают землю со дна
машины, и волны бегут кружевами,
крутя и дробя свои белые
гребешки,
Пространства, бледнеющие
вдали, и в доках гранитные серые
стены портовых складов,
И ввечеру, на светлой воде -
темнеющие буксиры, прижавшиеся
к бортам широких,
медлительных барж, и лодки, груженные
сеном, и кое-где - запоздалые
лихтеры,
И там, во тьме, на другом берегу
- разверстые зевы плавильных
печей, пылающих ярко,
слепящих глаза, бросающих свет
на кровли домов и в провалы
улиц из черноты, где бешено
пляшет их красный и желтый
огонь.
<>
4
<>
И это, и все, и везде казалось
мне точно таким же, каким оно
кажется вам,
Я очень любил города, я любил
величавую, быструю реку,
Все женщины, все мужчины,
которых я узнавал, были мне близки,
И так же другие - все те, кто
меня вспоминают в прошедшем,
потому что я видел их в
будущем
(Это время придет, хоть я еще
здесь - и днем и ночью
я здесь).
<>
5
<>
Так что же тогда между мной и
вами?
Что стоит разница в десять лет
или даже в столетья?
И что б это ни было, в этом ли
дело, когда ни пространство;
ни время не могут нас
разделить;
И я жил на свете, я Бруклин
любил - обильный холмами, был
он моим,
И я бродил по Манхаттену, и я в