Война! Выступает вооруженный
народ! Он готов к бою,
отступление невозможно;
Война! На недели, на месяцы или на
годы - вооруженный
народ выступает ей навстречу.
Маннахатта в походе - воспоем же ее
по достоинству!
Слава мужественному бивуачному
житью
И стойкой артиллерии -
Пушки блистают, как золото, одним
великанам под силу
справиться с пушками,
Снимем их с передков! (Отнюдь не
для приветственных
салютов, как в минувшее
сорокалетие,
Заложим в них не только пыжи и
порох.)
А ты, владычица кораблей, ты,
Маннахатта,
Древняя покровительница этого
гордого, доброго, буйного
города,
В эпохи мира и довольства
окруженная своими детьми, ты
нередко печалишься или
хмуришься,
Но сейчас ты радостно улыбаешься,
старая Маннахатта.
1861
Военный город! Год борьбы!
Сладкие рифмы и чувствительные
любовные романсы
не для тебя, суровый год!
Ты не сидишь у стола, как бледный
поэтик, сюсюкая тихо
стишки,
Но, как сильный мужчина,
выпрямясь, в синей одежде, шагаешь
с ружьем на плече,
Мускулистый, загорелый, с тесаком
за поясом сбоку.
Я слышу, как зычный твой голос
гремит по всему континенту;
Мужественный твой голос, о год,
раздается в больших городах,
Я видел тебя в Манхаттене, как
рабочего среди рабочих,
Видел, как ты широко шагал по
прериям от Иллинойса,
от Индианы,
Как быстро упругим шагом ты
устремился на Запад,
сойдя с Аллеганских гор,
Видел тебя у Великих озер, в
Пенсильвании, на судах реки
Огайо,
И к югу вдоль рек Теннесси и
Кумберленда и у Чаттануга
на горной вершине,
Я видел тебя, мускулистого, в синей
одежде, с оружьем,
могучий год,
Я слышал твой решительный голос,
гремевший снова и снова,
Твой голос, внезапно запевший из
уст кругложерлых пушек,
И я вторю тебе, стремительный,
гулкий, неистовый год!
БЕЙ! БЕЙ! БАРАБАН - ТРУБИ! ТРУБА!
ТРУБИ!
Бей! бей! барабан! - труби! труба!
труби!
В двери, в окна ворвитесь, как лихая
ватага бойцов.
В церковь - гоните молящихся!
В школу - долой школяров, нечего
им корпеть над учебниками,
Прочь от жены, новобрачный, не
время тебе тешиться с женой,
И пусть пахарь забудет о мирном
труде, не время пахать
и собирать урожай,
Так бешено бьет барабан, так громко
кричит труба!
Бей! бей! барабан! - труби! труба!
труби!
Над грохотом, над громыханьем
колес.
Кто там готовит постели для
идущих ко сну? Не спать никому
в тех постелях,
Не торговать, торгаши, долой
маклеров и барышников, не пора
ли им наконец перестать?
Как? болтуны продолжают свою
болтовню и певец собирается
петь?
И встает адвокат на суде, чтобы
изложить свое дело?
Греми же, барабанная дробь, кричи,
надрывайся, труба!
Бей! бей! барабан! - труби! труба!
труби!
Не вступать в переговоры, не
слушать увещаний,
Пронеситесь мимо трусов, пусть
молятся и хнычут,
Пронеситесь мимо старца, что
умоляет молодого,
Заглушите крик младенца и
заклинанья матерей,
И встряхните даже мертвых, что
лежат сейчас на койках, ожидая
похорон!
Так гремишь ты, беспощадный
грозный барабан! так трубишь
ты, громогласная труба!
ПЕСНЯ ЗНАМЕНИ НА УТРЕННЕЙ
ЗАРЕ
Поэт
О новая песня, свободная песня,
Ты плещешь, и плещешь, и
плещешь, в тебе голоса, в тебе
чистые звуки,
Голос ветра, голос барабана.
Голос знамени, и голос ребенка, и
голос моря, и голос отца,
Внизу на земле и вверху над
землею,
На земле, где отец и ребенок,
Вверху над землею, куда глядят их
глаза,
Где плещется знамя в сиянье зари.
Слова, книжные слова! Что такое
слова?
Больше не нужно слов, потому что,
смотрите и слушайте,
Песня моя здесь, в вольном
воздухе, и я не могу не петь,
Когда плещется знамя и флаг.
Я скручу струну и вплету в нее
Все, чего хочет мужчина, все, чего
хочет младенец, я вдохну
в нее жизнь,
Я вложу в мою песню острый,
сверкающий штык, свист пуль
и свист картечи
(Подобно тому, кто, неся символ и
угрозы далекому будущему,
Кричит трубным голосом:
"Пробудись и восстань! Эй,
пробудись и восстань!"
),
Я залью мою песню потоками
крови, крови текучей и радостной,
Я пущу мою песню на волю, пусть
летит, куда хочет,
Пусть состязается с плещущим
знаменем, с длинным
остроконечным флажком.
Флаг
Сюда, певец, певец,
Сюда, душа, душа,
Сюда, мой милый мальчик, -
Носиться со мною меж ветрами и
тучами, играть
с безграничным сиянием дня!
Ребенок
Отец, что это там в небе зовет меня
длинным пальцем?
И о чем оно говорит, говорит?
Отец
В небе нет ничего, мой малютка,
И никто никуда не зовет тебя - но
посмотри-ка сюда,
В эти дома загляни, сколько там
чудесных вещей,
Видишь, открываются меняльные
лавки,
Сейчас по улицам поползут
колесницы, доверху наполненные
кладью.
Вот куда нужно смотреть, это самые
ценные вещи, и было
нелегко их добыть,
Их жаждет весь шар земной.
Поэт
Свежее и красное, как роза, солнце
взбирается выше,
В дальней голубизне растекается
море,
И ветер над грудью моря мчится-
летит к земле,
Сильный упрямый ветер с запада и
с западо-юга,
Шалый ветер летит по воде с
белоснежной пеной на волнах.
Но я не море, я не красное солнце,
Я не ветер, который смеется, как
девушка,
А после бурлит и сечет, как
кнутами.
Не душа, которая бичует свое тело
до ужаса, до смерти,
Но я то, что приходит незримо и
поет, и поет, и поет,
Я то, что лепечет в ручьях, я то, что
шумит дождем,
Я то, что ведомо птицам, в чаще, по
вечерам и утрам,
Я то, что знают морские пески и
шипящие волны,
И знамя, и этот длинный флажок,
которые плещутся-бьются
вверху.
Ребенок
Отец, оно живое - оно
многолюдное - у него есть дети,
Мне кажется, сейчас оно говорит со
своими детьми,
Да, я слышу - оно и со мной
говорит - о, это так чудесно!
Смотри, оно ширится, - и так быстро
растет - о, посмотри,
отец,
Оно так разрослось, что закрыло
собою все небо.
Отец
Перестань ты, мой глупый
младенец,
То, что ты говоришь, печалит и
сердит меня,
Смотри, куда смотрят все, не на
знамена и флаги,
На мостовую смотри, как хорошо
она вымощена, смотри, какие
крепкие дома.
Знамя и флаг
Говори с ребенком, о певец из
Манхаттена,
Говори со всеми детьми на юге и
на севере Манхаттена,
Забудь обо всем на свете, укажи
лишь на нас одних, хотя мы
и не знаем зачем,
Ведь мы бесполезные тряпки, мы
только лоскутья,
Которые мотаются по ветру.
Поэт
Нет, вы не только тряпки, я слышу
и вижу другое,
Я слышу, идут войска, я слышу,
кричат часовые,
Я слышу, как весело горланят
миллионы людей, я слышу
Свободу!
Я слышу, стучат барабаны и трубы
трубят,
Я быстро вскочил и лечу,
Я лечу, как степная птица, я лечу,
как морская птица, я лечу
и смотрю с высоты.