Демона по имени Феррус.
А вот об этом думать не следовало. Вспомнив о демоне, Дуду невольно содрогнулся, вызвав возмущение в поле волшебной девы, та почувствовала это и зябко поежилась. Пришлось, чтобы не тревожить ее, убраться из салона.
И заставить себя забыть на время о Феррусе. Потому что, если это так… если универсус действительно у него…
Оставь надежду всяк сюда входящий. Навеки.
Пиви – тягаться с демоном?! Когда тот и неприкаянных размечет как пушинки, вздумай они сунуться в его владения? Да уж, об этом думать пока и впрямь не стоит. Лучше успокоиться, вернуться в машину, послушать еще, о чем там говорят…
– Кто бедняжка? – без особого интереса спросил Раскель, которому вдруг с неодолимой силой захотелось прилечь. Поспать бы хоть немного! – сколько времени он уже на ногах?
«Ты, конечно», – сказала ведьма.
– Это еще почему?
«Не знаешь, в кого влюбился…»
Его словно кипятком обдало. Сонливость мигом слетела.
– С чего ты взяла?
«Что именно? Что влюбился или что не знаешь, в кого?»
– Э…
«Ясно. И то, и другое… Я – ведьма, дружочек, как ты меня сто раз уже обозвал. А тебе не мешало бы поставить защиту, если хочешь скрыть свои мысли – и цвет ауры заодно. Я и не смотрю в твою сторону, да все вижу!»
Раскель скривился. О защите он и впрямь подзабыл. От усталости, видать.
«От чувств», – с необидным смешком уточнила ведьма.
– Не смейся надо мной!
«Я не смеюсь, дурачок. Жалко мне тебя».
– Что ты знаешь о ней, чего не знаю я?
«Она, конечно, прекрасна. И как никто достойна любви. Понять твои чувства совсем нетрудно, но… Пока дело не зашло слишком далеко, я просто обязана тебе сказать – она не свободна. Клементина – замужняя женщина, и любит своего мужа. Боюсь, твоя любовь ей ни к чему».
Сердце у него остановилось. Жар во всем теле сменился холодом.
– Кто он? – с трудом выговорил два коротких слова Раскель.
«Аглюс Ворон. То есть Идали Хиббит. Черный маг, один из сильнейших в этом мире».
– Ворон?…
Он вдруг увидел, как наяву, Фиалку за столом на берегу озера, ее испытующий взгляд, устремленный на Аглюса Ворона. Услышал его слова: «Русло реки, от истока до устья», ее вопрос, исполненный затаенного волнения: «Сухое русло?»
Русло… символ любви. Да, она любит своего мужа.
«О», – встрепенулась ведьма, продолжавшая читать его мысли, – «значит, Фиалкой была она?»
Раскель не ответил.
Он не знал до сих пор, что сердцу может быть так больно…
Свиток прекрасной будущей жизни рассыпался в прах. Усталость, которая вдруг навалилась на него, была столь велика, что казалось, он вот-вот потеряет сознание.
Наверное, нужно было встать и уйти отсюда, но куда?… Ладно, это сделать он всегда успеет. Сперва чуть-чуть отдохнет…
Собрав последние силы, он вновь перекинулся котом, свернулся клубком здесь же, на диване. Успел подумать, что должен все-таки увидеть Клементину напоследок, хотя бы один только раз. После чего провалился в сон, как в колодец.
Элис была права – при водителе ни о чем важном они не говорили. Клементина расспрашивала Кароля о его жене и детях, он отвечал с нескрываемым удовольствием и обещал ей знакомство с ними, как только будет кончено с делом. И все. Но Дуду, вернувшись в свет души волшебной девы, не скучал. В сумеречных областях редко удавалось испытать подобное, близкое к физическому, наслаждение. Поле Пиви, с которым он соприкасался чаще всего, обычно было неприятно колючим – от вечного ее раздражения и антипатии к нему. Впрочем, и он свою бывшую жену нежностью не баловал. Хотя давно уже понял, что причиной их общей беды была всего лишь ее глупость, а не злой умысел.
Ох уж эта глупость… сколько же человеческих несчастий она породила?
К месту подъехали быстрее, чем ему хотелось. Машина встала, Клементина занервничала, и рябь, вновь пробежавшая по ее полю, вернула Дуду к малоприятной действительности.
Он нехотя покинул салон, завис неподалеку, дожидаясь выхода своих драгоценных спутников, и бросил рассеянный взгляд на дом за штакетниковой изгородью.
Окна были темны. Сугробы за калиткой не тронуты. Никого, судя по всему.
То же сказал и Кароль. Тем не менее, просунув руку между штакетинами, квейтанский разведчик привычным движением отодвинул внутренний засов на калитке, и до дома они с Клементиной дошли. Там, пошарив под крыльцом, Кароль выудил откуда-то ключ от входной двери.
Элис, конечно, шмыгнула сквозь нее первой, не дожидаясь, пока отопрут. Тут же выглянула из стены рядом с дверью и разочарованно протянула: