Она старалась как могла – ведь ее любовь по-прежнему оставалась для Идали единственным светом. Единственной связью его бессмертной души с Всеблагим Создателем.
Так они прожили еще несколько лет. А потом… Клементина начала умирать.
Ибо, принимая решение вернуться к мужу, она не понимала еще, что просто быть рядом – недостаточно, что с любимым человеком нужно разделять все его дела и заботы. Последнее же было невозможным, и это стало непосильной ношей для магической природы асильфи…
Живые картины незаметно растаяли, и в комнате воцарился прежний полумрак.
Девушки вновь увидели друг друга, стол, вино и фрукты, о которых все забыли…
И Клементина завершила свой рассказ так:
– Идали, желая спасти меня, принял великое решение – прекратить служение злу. Для того и отправился искать универсус… ведь просто так от демона не уйдешь. Но что именно он искал, я узнала лишь сегодня, потому что, уходя, он, как всегда, ничего мне не сказал. Я тоже ничего ему не сказала, но отправилась следом, в другом обличье. Ибо у меня было дурное предчувствие, и я хотела быть рядом – на случай, если ему понадобится помощь.
Остальное вам известно.
Помочь ему я не смогла. Домой он не вернулся. И мне остается лишь надеяться, что универсус он искал для себя, а не для демона, и что сейчас, надежно скрывшись от всех, даже от своего хозяина, он пытается обрести свободу.
Я же по-прежнему хочу лишь одного – быть с ним рядом. В горе – как в радости. В плену – как на свободе. В смерти – как в жизни…
Глава 13
В ту ночь Элис попросила Дуду уйти. Оставить ее присматривать за девушками в одиночестве, поскольку, мол, ничего важного для него они уже не скажут, а ей он своими дурацкими комментариями мешает слушать и думать.
Он и ушел, обидевшись.
Тем более что волшебное вино Клементины второе желание Пиви тоже исполнило, окружив ее заградительными чарами, и попытка не дать ей спать, закатив скандальчик, потребовала бы от него слишком больших усилий.
Да не больно-то и хотелось…
Перед Элис он хорохорился, конечно, но на самом деле история, рассказанная Клементиной, изрядно тронула и его. И, кружа в ночи перед гостиницей, где спали себе спокойно Кароль с Раскелем, Дуду тоже пытался думать. Сбиваясь то и дело, увы, на свои застарелые обиды.
Это походило на заколдованный круг – только подивишься тому, какая великая любовь, оказывается, бывает на свете, как тут же вспоминаешь, что тебя-то так никто не любил. Только восхитишься самоотверженностью некоторых – и невольно начинаешь сравнивать ее с эгоизмом бывшей женушки…
Да, конечно, на такую любовь способен далеко не каждый. Но чем, спрашивается, заслужил ее этот самый Идали Хиббит? Спас девушку от злодея? – ну разве что… Так ведь и сам злодей!
Угодила светлая красавица из огня да в полымя…
А ведь если бы Пиви любила его, как Клементина – Идали, он бы… он бы, может, и ответил взаимностью! И не пришлось бы ей тогда прибегать к проклятым чарам…
Что-то было в этой последней мысли, какое-то рациональное зерно.
Дуду хмурился, пытаясь ухватить его… но не получалось. Следуя заколдованному кругу и обрывая нить, ведущую к пониманию, накатывала то привычная жалость к себе, несчастной жертве человеческой глупости, то не менее привычная злость на бывшую жену, которая и теперь в грош его не ставит.
Однако столь же привычно упиваться этими чувствами у него сейчас не получалось тоже.
Что-то мешало. Возможно, камень поперек накатанного пути, оставленный той самой не ухваченной мыслью…
В ту ночь Диона Физер обнаружила, что кошки, помимо уникального чутья на универсус, наделены еще одним, по меньшей мере, чудесным даром – уменьем спать за неименьем других занятий. И время заточения в ванной, которое в любом ином облике тянулось бы для нее целую вечность, прошло более или менее незаметно.
А утром ее выпустили – правда, для того только, чтобы она тут же перешла в руки Раскеля. Цепкие, надо сказать, руки, реагирующие на малейшее движение. И неласковые.
Капитан Хиббит держал ее гораздо бережнее. И даже машинально почесывал за ушком, покуда Раскель по его приказанию превращал свое цыганское одеяние в нечто, как выразился капитан, «цивильное». Диону так и тянуло замурлыкать…
Процесс переодевания аркана несколько затянулся.
Первый вариант, им предложенный, – штаны и куртку из черной кожи, сплошь в заклепках, алую бандану и казаки, – капитан категорически забраковал.
– Оно весьма брутально, конечно, – сказал, – но при твоей наглой роже каждому второму захочется дать тебе в глаз. Исключительно для самоутверждения. Даже мне охота, хоть я давно уже самоутвердился.