– Но пришел же все-таки…
– Так ведь по делу пришел, скотина этакая, а не потому, что соскучился!
– Это ничего, – улыбнулась Илишна. – В другой раз, может, и соскучишься.
– Нет, но как я мог!.. – продолжал сокрушаться капитан.
– Маленький еще был, когда расстались, вот и вылетела из головы бабка старая…
Он спохватился, вручил ей купленные по дороге цветы и тортик. Она захлопотала у плиты, ставя чайник.
– Садитесь, детки, за стол, – велела им с Раскелем. – Кисоньку можно выпустить, пусть по дому погуляет.
– Не стоит, – ответил капитан. – Кисонька бедовая, напроказит еще…
– Да и пусть, – сказала Илишна, но второй раз предлагать отпустить ее, к сожалению Дионы, не стала.
Ибо погулять тут было где. И затеряться тоже… Большая прихожая, две комнаты, недавно отремонтированные и вполне прилично обставленные. Мебель новая и красивая. Бытовая техника – «последнего поколения», как выразился мастер Фарр о мобильном телефоне, который он вручил Дионе перед ее выходом «в свет»… Старушка-няня, похоже, не бедствовала. Благодаря заботам Идали Хиббита?
А в кухне – форточка открытая, несмотря на уличный холод…
За чаем с тортом говорили, конечно, о тридцати прошедших годах. Ни слова о магии и настоящей работе капитана. Он сообщил, что у него все в порядке, жена – чудесная, дочь – лучшая на свете, да и пасынок подает большие надежды. Жизнью своей он вполне доволен, чего и всем желает…
– Как ты меня узнала, Илишна? – спросил. – У тебя же, поди, немало было таких воспитанников?
– Таких – мало, – с улыбкой ответила она, лучась всеми морщинками. – Ты артист был настоящий, думала, уж точно по этой стезе пойдешь. Как пел, как танцевал – заглядение! Да еще ко мне старшенький ваш, Идали, заходит часто, про вас рассказывает. Фотографии твои как-то приносил.
– Это какого же я там возраста был? – небрежно поинтересовался капитан.
– Лет двадцати еще… но не скажу, что ты с тех пор сильно изменился.
Он вздохнул, как бы сожалея об ушедшей молодости. Но в глазах мелькнуло что-то другое… облегчение или разочарование, Диона не поняла. И призадумалась. Испугался, что старший брат и теперь интересуется его жизнью и слишком много знает о ней? Или… хотел бы, чтобы это было так?
– Чаю еще будете? – спросила Илишна. – Нет?… Ну давай тогда, выкладывай свое дело.
Кароль отодвинул чашку.
– Закурить можно?
– Кури, – нянюшка поднялась из-за стола, достала из буфета сверкающую чистотой хрустальную пепельницу.
Мимоходом глянула на Диону. Словно теплой ладонью по спине провела…
– Я пришел поговорить об Идали, – сообщил Кароль.
Илишна приподняла брови.
– Говори.
– Верней, спросить кое о чем, – поправился Кароль.
– Спрашивай, – она опять улыбнулась.
– Я так понимаю, Илишна, – начал он, – что он всегда любил тебя больше, чем родную мать. И было за что. Ты же ее практически заменила…
– Возможно, – вздохнула она. – Чудесные вы были детки, все трое, только малость подзаброшенные. Родители-то все в делах, все в делах…
– Брось, Илишна. Говори как есть – не больно-то мы им были нужны.
– Не надо так, милый. Ведь у каждого человека свое предназначение в этом мире. Случается только, что он его не понимает и поэтому совершает ошибки. Обзаводится детьми, к примеру, потому что все так делают, положено вроде как детей иметь. И нет чтобы задуматься сперва – а хочу ли я их на самом деле? Смогу ли отдавать им время, которое куда охотней потрачу на свои главные интересы?… Иногда человек еще созреть должен для материнства или отцовства. А иногда оно ему Господом и вовсе не предназначено…
– А дети-то перед Господом чем виноваты? – не сдержался капитан. – Посылал бы их тогда кому предназначено, а эти уж как-нибудь обошлись бы!
– Эк у тебя все просто, милый. Может, и виноваты чем. А может, и не в виноватости дело… Ты уж не брался бы за Господа решать, а?
Что-то в тоне этой славной старушки, которой Господь, без всяких сомнений, предназначил быть в этом мире няней и даровал, помимо бесконечной доброты, еще и бесконечное терпение, вдруг насторожило Диону, и она внимательней вгляделась в ее лицо.
Все та же умиротворяющая улыбка, тот же ласковый, светлый взгляд…
Илишна покосилась на нее, и по спине словно бы опять провели теплой ладонью. Сказав при этом: «Сиди спокойно, детка, все как-нибудь да уладится».
Э, да нянюшка отнюдь не проста…
– Не буду, – смирился капитан. – О другом говорить пришел.