Но Союль – единственный из всех знакомых Харин монстров – убивал себе подобных. И только он может сказать, существует ли в этом смертном мире что-то, способное отобрать жизнь у священного оленя.
– Ты с ума сошла! – вопит Джи, вскакивая со стула. Тот падает на спинку, грохот разносится по кухне и совмещённой с ней гостиной. Рука Харин дёргается – и тушь мажет мимо ресниц, попадая на щёку. Ну, класс.
– Я слышу это от тебя уже лет… триста?
– Всего двести пятьдесят, – возмущённо пыхтит Джи с кухни и идёт к Харин в её спальню. Опирается плечом о дверной косяк, смотрит на лисицу с прищуром… Она думает, что Джи сейчас снова заведёт надоевшую песню про токкэби, но тот сваливается в свою излюбленную тему: – Я ещё не настолько старый.
– Тебе-то что? – округляет Харин глаза. – Всё равно не стареешь, а прикидываешься малолеткой, будто тебе страшно обнаружить пару возрастных морщин на личике. Шмотки таскаешь ужасные. Ты нувориш? Вчера обогатился?
– Эй!
– А что тогда одеваешься так безвкусно? Диор не сочетается с Рабан, деревенщина.
Джи открывает рот, но сдерживает себя от полного ярости крика и говорит обманчиво-нейтральным голосом:
– Они. И не должны. Сочетаться.
Харин закатывает глаза и ухмыляется. Переключить внимание Джи так легко, что эта игра надоела ей ещё два столетия назад.
– Домовой, а ведёшь себя как сын Кардашьянов, – цокает языком Харин, подначивая его сильнее. Пока Джи будет разливаться в восхищённых песнях модным домам, она ускользнёт по делу, и ёндон[17] не остановит её и не увяжется следом.
Несмотря на то что от своих прямых обязанностей Джи косит с момента своего возвращения из мира мёртвых, за Харин он цепляется с изрядной упёртостью и таскается за ней, как привязанный, едва дело запахнет жареным. А ведь они даже не семья и живут в разных домах! За собой бы присматривал, малолетка.
Харин стирает с щеки полосу туши, смотрит на себя в зеркало и, поморщившись, добавляет ещё теней поярче. Перед засранцем надо выглядеть идеально, чтобы его зоркий глаз не смог зацепиться ни за одну лишнюю деталь в её образе.
А им всего-то надо поговорить. Не драться до полусмерти, как двести лет назад, не поить друг друга отравленным соджу, как в начале прошлого века. Сколько они не виделись? Больше столетия уже, надо полагать.
И ещё бы столько же не встречаться.
Но либо Харин пойдёт наиболее коротким путём и спросит всё у Союля, либо будет копаться в этом последнем деле самостоятельно. Тангун обещал ей увольнение, вечное увольнение со своей службы, если Харин притащит ему что-то стоящее.
«Ну, смерть священного оленя явно тянет на что-то стоящее».
Харин заканчивает макияж и бросает взгляд на Джи. Тот завалился на диван в гостиной и бездумно щёлкает по ТВ-каналам. Понятно, он ждёт, когда Харин соберётся на выход – и потащится за ней в «Хан Групп».
– Останься-ка дома, – говорит Харин, вставая с кресла. Джи смахивает с дивана вечернее платье, туфли на шпильках и сумочку – вчерашний наряд, в котором Харин явилась на званый ужин, не закончившийся ничем полезным, – и хмурится.
– Отпустить тебя одну к этому гаду? Нуна[18], я не хочу снова искать тебя в Жёлтом море.
– Это было давно!
– Или вытаскивать тебя из горящей конюшни.
– А это вообще не Союль сделал!
– Но по его наводке тебя тогда деревенские нашли и сжечь пытались! – вспыхивает Джи и поднимается с места. – Встречи с ним не заканчиваются для тебя ничем хорошим!
– И для него тоже, – парирует Харин, скалясь. Однажды она пригвоздила токкэби мечом к крепостной стене и оставила висеть там три дня, пока над ним не сжалился какой-то полоумный квисин. Кажется, Союль отплатил тому бедолаге сполна. Прислал его голову Харин в подарок ко дню обращения. Миленько, ничего не скажешь.
– Слушай, мы уже не малые дети, чтобы развлекаться так, как в прежние времена, – говорит Харин, перебирая стоящие на полках сумочки. Надеть надо туфли с каблуком повыше, чтобы не смотреть на гадёныша снизу вверх, значит, сумочку она возьмёт в тон лабутенам[19]. Чёрная подойдет.
Джи трясёт головой, смахивает с лица длинные пряди волос и замечает:
– Бери красную.
– Думаешь?
– Ага. Пусть думает, у тебя там пистолет или нож отравленный спрятан.
Харин согласно кивает.
– Ну, – говорит она, оборачиваясь к Джи. – Как я выгляжу?
17
В корейской мифологии один из домашних духов, который следит за чистотой и порядком и наказывает за неряшливость.