Харин дёргается, порываясь влезть в круг к Тангуну, и Союль только теперь понимает, что не зря взял её за руку.
– Стой! – рычит он и прижимает её к себе, не давая сделать ни шагу. – Всё идёт по плану, так и надо!
– Надо смотреть, как его уничтожает пульгасари?! – ревёт в голос Харин. – Он умрёт, от него ничего не останется! Так нельзя!
– Ты ему сейчас не поможешь!
Харин вырывается, и Союлю приходится тратить силы на то, чтобы удержать её, и потому он пропускает момент, когда разложенные рядом с Тангуном куски тел вихрем падают в пропасть, в которую превратилось тело бога. В самом центре её, в чёрном дыму они ломаются, растворяются кости и плоть, всё пропадает в густом облаке.
Глаза пульгасари загораются алым, под ними проявляется морда – не то зверь, не то подобие человека, решившего остаться чудовищем. Харин кричит в голос, хотя обещала храбриться, хотя должна была быть готовой к появлению своего врага. Союль отталкивает её за спину и отдаёт в руки Тэуну.
– Не пускай её сюда, а потом скорми ей жемчужину!
Он оборачивается, когда пульгасари уже поднимается над полом – тягучее нечто из дыма и кусков чужой плоти. Его глаза находят Союля и щурятся, пасть распахивается, из неё вываливается длинный разлагающийся язык, скомканный из языков Ри Тэсо и Гу Кешина. Раздавленный и утонувший.
– Ну, здравствуй, братец, – грохочет голос Бёнчхоля, который Союль не слышал почти три века.
Вокруг них стихают все крики, и сиплое дыхание Харин ударяется в спину Союлю.
– Братец?..
Файл 29. Великий Цикл
Тэун держит воющую Харин, хотя его сил недостаточно, чтобы удержать злую лисицу. Появившийся пульгасари больше напоминает монстра из сериала Дафферов[72], такой же собранный из человеческого конструктора, разве что трупов ему потребовалось поменьше. У него отвратительная, пугающая морда, но слова – ещё страшнее.
– Ну, здравствуй, братец, – говорит он голосом, в котором слышится вой ветра, стоны умирающих детей, разрывные гранаты с какой-то позабытой войны, все страдания человечества разом. Он – словно поднявшийся из ада вестник апокалипсиса, несущий только боль, голод, смерть…
– Братец?.. – сипит Харин и рвётся к Союлю, который стоит прямо перед ней, закрывая её от пульгасари.
– В семье не без урода, – отвечает он, не двигаясь с места, и в голосе – такая усталость, как будто он спасает мир от нескольких поколений Скайуокеров с момента основания вселенной.
– Почему?.. – выдыхает Харин. – Почему?!
Тэун прижимает лису к себе.
– Это сейчас не важно, спросишь с него потом, – лихорадочно шепчет он прямо в ухо обезумевшей Шин Харин.
Её светящиеся хвосты обретают материальную форму, бьют по Тэуну, почти обжигая, горят. Всё её тело горит, и Тэуну больно касаться Харин, но он терпит, стискивая зубы.
«Вот бы Юнсу смылся отсюда, чтобы не попасть под удар. Кажется, эти закорючки на полу не удержат чудовище».
– Кто же собрался меня поприветс-с-ствовать? – вопрошает пульгасари и осматривается, возвышаясь над всеми. – Гоблин, два паразита, домовой, русалка, мелкий змеёныш… О, человек? Как необычно…
Он возвращает внимание к Союлю, стоящему прямо перед ним.
– Вернул меня, чтобы убить? – спрашивает он у неподвижного брата. – Похвальная преданность. И кому? Той девице, что гонялась за мной, не зная всей правды? Ах, вот и она.
Пульгасари обращает внимание на дрожащую всем телом Харин. Она застывает.
– Я вызвал тебя, – говорит Союль. – Со мной и говори. Ты же соскучился, вижу?
Но монстр уже поймал взгляд Харин и плотоядно облизывается.
– Сотни лет мечтал поглотить тебя, возвыситься над богом существ, чтобы стать самым могущественным на этой земле. А оказалось, искать надо было самого бога. И вот мы здес-с-сь.
Он рычит, и шипит, и клокочет, в его голосе проскальзывают звуки, принадлежащие всем когда-либо существовавшим и не существовавшим зверям – будто он и тигр, и змей, и свинья, и бык; будто все зодиакальные животные были когда-то рождены в его чреве и оказались брошены там же – умирающими, напоминающими о себе страшными, полными страдания стонами.
– Шин Хари-и-ин, – тянет пульгасари. – Дочка господина Шина, хранителя жемчужины. Глупая лиса, возомнившая себя равной мне. Где твоя жемчужина? Верни то, что украла!
– Она не твоя, – рявкает Союль, обнажая два ряда острых зубов. Неизвестно, говорит он о жемчужине или о кумихо. За его спиной ткутся прямо из воздуха густые теневые руки, окружают тело гоблина, словно щит.
Тэун достаёт из кобуры пистолет. Может, вреда его пули не причинят, но хотя бы обожгут, сделают больно. Чудовищу, явившемуся в этот мир только ради убийства, нет прощения, и жалеть его не стоит. Юнсу неподалёку от Тэуна делает то же самое: наставляет оружие на монстра и ждёт. Они с Тэуном кивают друг другу. Если что-то пойдёт не так, один прикроет спину второго, как и всегда.