Дым остаётся висеть под потолком густым облаком, ветер стихает вместе с последним воем пульгасари, который напоследок проклинает Харин. А затем прямо в разгромленном номере раздаётся грохот и из остатков тела пульгасари льётся кровавый дождь.
Харин стоит посреди ливня, похожая на Кэрри[73], вытягивает руку. Ей на ладонь опускается жемчужина, вновь ставшая красной.
Союль у её ног с шипением приподнимается на локтях и оглядывает поле боя.
– Какой ценой, – говорит он коротко. Харин высматривает за перевёрнутым диваном тело Ли Юнсу и склонившуюся над ним плачущую Хичжин. Потом переводит взгляд к Тэуну. Тот едва дышит, умудряясь оставаться в сознании.
– Какой ценой, – повторяет она и затем, не глядя на токкэби, идёт к Тэуну.
«Нет, – думает он. – Нет, спаси Юнсу, ты обязана!..»
Но Харин опускается на колени перед Тэуном, Харин помещает жемчужину себе в рот и берёт голову Тэуна в свои ладони. «Нет, – дрожит Тэун. – Юнсу, спаси его!» Темнота поглощает разум, последнее, что он видит, – это лицо Харин, приближающееся к его лицу. Поцелуй он не чувствует, губы онемели совсем. Но капающие на щеки слёзы своей лисицы ощущает точно.
Харин целует Тэуна. Он теряет сознание.
Его вырывает из липкого обморока жар. Тэун распахивает глаза и видит Харин. Та держит его голову у себя на коленях. Они всё ещё в номере отеля.
У Харин руки пылают, она проводит ими по шее Тэуна – там остался шрам от зубов пульгасари, но Тэун узнает об этом позже.
Их окружает яркий свет, и сперва Тэун думает, что настал день. Но то горят лисьи хвосты за спиной у кумихо.
– Шин Харин? – сипло зовёт Тэун. Он с трудом поднимает руку и касается её щеки пальцами. Те дрожат.
– Ты очнулся, дурак, – шепчет Харин. – Как хорошо…
Понимание простреливает его точно пуля, вонзается прямо в грудь.
– Харин, Юнсу!..
Харин мотает головой, жмурясь. Крупная слеза, соскользнув с её ресниц, падает на губы Тэуна.
– Он жив, всё в порядке. Хичжин с ним, не беспокойся.
– Но ты!..
Тэун пытается сесть, но тело его не слушается: он беспомощно дёргается, пока Харин обнимает его за плечи и проводит рукой по шее. Что-то не так, у неё руки горячие… Тэун хмурится, переводит встревоженный взгляд ей за спину. «Хвосты», – понимает он. Их девять, девять хвостов у бессмертной кумихо!
– Харин! – отчаяние прорывается в голосе Тэуна, только теперь он замечает, что слипшиеся от крови волосы лисицы бледнеют, теряя цвет. На его глазах она превращается в свет. Так сияют умирающие звёзды в далёком космосе.
– Всё хорошо, Кван Тэун, – повторяет лисица. – Я ни о чём не жалею.
– Нет-нет-нет, ты не можешь!.. Не надо было спасать меня!
Харин слабо улыбается. Сейчас Тэун видит, что она плачет не переставая.
– Дурак, – тихо говорит она. – Конечно же, надо было.
Тэун не знает, что ему делать. Он ничего не боялся с раннего детства, но в этот самый момент испытывает такой ужас, что не может подобрать слов, те застревают в горле рыданием.
– Пожалуйста, – молит он. – Я отдам что угодно, всё, что попросишь, только не уходи, не исчезай, я же не смогу без…
– Глупости какие, – прерывает его Харин, на мгновение позволяет себе рассердиться. – Всё ты сможешь. Проживи хорошую жизнь, Кван Тэун.
– Нет, прошу…
Тэун находит в себе силы и садится, впиваясь дрожащими руками в плечи Харин, ведёт ими к её лицу, обхватывает его ладонями. «Пожалуйста, – думает он, – молю, умоляю…»
Харин целует его, оставляя на губах слёзы и кровь, и все невысказанные слова, и обещание, которое не сдержит, и… Тэун жмурится и целует её в ответ. Пусть она останется рядом, пусть не исчезает из его жизни, как в далёком девяносто восьмом, пусть проживёт его длинную жизнь рядом, они же столько всего не успели сделать!
С тихим вздохом Харин отстраняется. Тэун смотрит ей в глаза – там горят вселенные, пылает мандариновое дерево из дома её отца, там отражается искажённое страданием лицо Тэуна.
Свет заполняет каждую клеточку её тела, и в нём она растворяется, оставляя после себя пылающий жар на кончиках пальцев Тэуна. Он ловит руками воздух.