– Квисины и людей-то жрут ради мимолётного тепла, – задумчиво подхватывает она вслед за Союлем. Тот кивает и усмехается, губы изгибаются в недобрую кривую. – Энергию из тел высасывают, лишь бы испытать снова вкус жизни… Мать твою, что же это?
– Не сквернословь, – обрывает её Союль, и знакомая фраза режет Харин слух. Привычная злость наполняет тело, согревает его, гоня прочь подобравшийся к самому сердцу холодок. – Видишь, я прав.
– Прилепи награду на грудь, – фыркает Харин. – Это ничего не даёт пока. Только предположение. В какую сторону рыть?
Союль откидывается на спинку дивана, весь расслабляется. От прежней сосредоточенности будто и след простыл.
– Тебе-то это зачем? – спрашивает он и обнажает ровный ряд белоснежных зубов.
Отвечать или не стоит? Харин прикидывает, что информация Союлю ничего не даст, а потом говорит прямо:
– Тангун обещал отпустить меня, если я добуду ему убийцу священного оленя.
Ладно, бог всех существ не совсем так сказал – он не конкретизировал и про синнока ещё не в курсе, но вот об этом Союлю знать не обязательно.
Тот перестаёт улыбаться. Помнится, веке эдак в восемнадцатом у токкэби зубы были острые, желтоватые – почти частокол. Виниры, что ли, себе поставил? Пижон.
– Оставь, – вздыхает Союль, и Харин моргает – воспоминание растворяется в ночной тьме. – Снова суёшь нос в чужие дела, как маленькая. Мне совсем не улыбается вытаскивать тебя из очередной беды, как в век нашей совместной жизни. Чего мне стоило отговорить тебя помогать тому змеёнышу…
– Он теперь угодил в лапы монстров куда страшнее, чем мог бы рядом со мной, – огрызается Харин.
– Ой, не говори ерунды. Музыкальная индустрия из него сделала звезду.
– Калеку она из него сделала, – рявкает она. – Без тебя управлюсь, мне нужна была только информация. Получила я её? Спорно.
Харин резко встает, кидает на Джи мимолётный взгляд.
– Идём, – говорит она ему, и ёндон вскакивает так быстро, будто всё это время сидел на раскалённой печи.
– Уже уходишь? – ухмыляется Союль. – Может, стаканчик виски за встречу?
– Сам пей своё мерзкое пойло, – бросает Харин. Пока она идёт к выходу, Союль не двигается с места, но смотрит ей в спину. И улыбается.
«Гад надменный».
Идти на поводу Союля Харин не хочется. С другой стороны, зачем ещё ей было тащиться к нему и наблюдать его рожу целый час, если проверять его слова она не станет? Союль всегда был умным. Хитрым, мерзким, злобным – отвратительным, одним словом, – но умным, этого не отнять.
Харин шерстит новостные сайты в поисках хоть какой-то зацепки: если она нашла синнока только сейчас, это не значит, что его убийство было первым. Да и, по словам Союля, слухи о каких-то сходках мелких квисинов ходят давно, раз успели просочиться в круги высших духов. Значит, началось всё не с синнока.
Она в раздражении трёт переносицу, хмурится и тут же себя одёргивает. В самом деле, морщины появятся, что ей, к Союлю идти второй раз, кровь его пить? Харин не уверена, что кровь токкэби продлевает жизнь таким, как она. А вот из неё Союль все соки выпил за целое столетие их совместной жизни.
Мучительное было время. Ужасное.
Люди помнят восемнадцатый век как эпоху упадка династии Чосон. Харин помнит его как время страданий. Своих. До государственных переворотов и жадных чиновников, разграбляющих королевскую казну и обрекающих всю страну на голод, кумихо не было дела – в её собственном мире правили боль, гнев, жалость к себе… Занятий было по самое горло, успевай только бегать с севера на юг и обратно в надежде, что настырный муж, которого лисице навязали обстоятельства, не отыщет её в очередной раз.
Вспоминать те дни и себя в них Харин не любит. Она была жалкой, глупой, слабой, даже если физических сил у неё было больше, чем сейчас. Союль появился в жизни Харин, чтобы испортить её, не иначе. Ну, цели он достиг, даже превысил план. Потому она и сбежала.
Потому ей пришлось обратиться к Тангуну.
– Хватит, – просит Харин себе под нос и громко стучит по клавишам ноутбука. Не время, не место воспоминаниям о былом, даром, что хорошего там случалось немного.
– Ты со мной говоришь? – доносится голос Джи из ванной. Харин закатывает глаза. Квисинова морда, а он-то что забыл в её квартире?
– У тебя своей квартиры нет? – возмущается она вместо доброго утра, когда мокрая голова Джи показывается в дверях её спальни. С его длинных волос капает вода, он отряхивается и вытирается полотенцем Харин. На нём домашняя футболка с идиотским принтом, мешковатые мягкие штаны. – Ты здесь ночевал?