Джи беззаботно кивает.
– Следил, чтоб ты в ночи снова не сорвалась по помойкам носом рыть, – отвечает он и ловко уворачивается от летящего в него тапка с помпоном.
– Слышь, придурок, я без тебя разберусь как-нибудь, – раздражённо сопит Харин, подбирая с пола второй тапок. – Ночуй у себя, мне не нужна нянька.
Джи недоверчиво морщится.
– Я тебя на неделю оставил, а ты синнока в мусоре отрыла и к бывшему пошла, – говорит он и смотрит не на Харин, а в стену. Проводит по обоям пальцем, снова морщится. – Ты давно пыль протирала?
– Великие Звери, – стонет Харин в голос, – только твоих замечаний мне не хватало! Бездомный домовой, следи за своей хатой, а мою в покое оставь.
– Моя-то квартира в порядке полном. А вот в твоей уборка не помешает.
– Ну и приберись, раз так хочется, – швабру в руки и тряпку на шею.
Харин возвращается к своим поискам, на ворчание Джи внимания уже не обращает: он всё равно не отвяжется, так пусть хоть приберётся, если бардак мешает.
В гостиной включается телевизор, и сладкоголосые парни из группы Бэма поют о том, как они одиноки – и неудивительно, с их историей восхождения на вершину славы, – и Джи заводит свою вечную песню: за домом следить не умеет эта лисица, порядка нет, как в таком хаосе найти что-то нужное, скажите, пожалуйста, ой, а это что, ночнушка, фу, зачем её за диван на пол бросать, что за манеры…
– Ты в строчке «Лифт несёт меня вниз» все слова перепутал, – говорит Харин невпопад, пока взгляд цепляется за новостные заголовки последней недели. Статьи одна за другой ползут вверх по экрану. Совет Пхеньяна снова заговорил о разделении, госсекретаря уличили в коррупции, закон о запрете собачьего мяса вызвал новый поток возмущений среди фермеров, правительство готовит для них налоговые послабления, чтобы сгладить конфликт… Всё не то. Стоп, а тут что?..
– Джи, – зовёт Харин, прочитав статью по диагонали. – Выключи телик. Кажется, у меня есть кое-что!
Ёндон, чью скрюченную фигуру Харин видит в проёме двери, поднимает глаза от пола.
– Ты что, на паркет пролила яд? – изумляется он, оставляя тряпку, которой тёр пол.
– Забудь об этом, послушай лучше. На той неделе полиция закрыла ночной клуб в Мапхо. Там драка с отягчающими произошла, два трупа.
– И?
Харин поднимается с кровати, подхватывая ноутбук, и идёт в гостиную к Джи. Тот вдруг вопит:
– Тангун Великий, прикройся!
– Что? – Харин смотрит на себя и пожимает плечами. Она в ночной блузке и коротких шортах, не такой уж постыдный вид, чтобы Джи орал благим матом. – Ты из Чосона? – Джи быстро-быстро кивает. – Подумаешь, женщина в спальном. Дорогой прикид, между прочим.
– Ну и я тебе не любовник, чтоб ты передо мной в таком виде ходила. Прикройся!
Джи тащится к ней в спальню как к себе и ищет там одежду.
– Вот, – он выходит в гостиную и отдаёт Харин халат, сам тянется к ноутбуку в её руках. – Да, я в Чосоне родился, и ты тоже!
– Малявка, – усмехается Харин, одеваясь. Потом забирает ноут обратно и тычет пальцем в экран. – В том ночном клубе пару человек убили, как пишут журналисты.
– И?
– У одного сердечный приступ, а второй без головы остался. Ха, может, первый от страха помер?
– И?
Харин смотрит на Джи, как на идиота.
– Много ты знаешь потасовок, в которых люди друг другу ноги и головы отрывают?
Джи хмурится.
– К чему ты клонишь…
– Ты знаешь.
Харин идёт к кухонному столу, ставит на него ноут и тянется к кувшину с водой. Пока она пьёт прямо из горла, пока подходит к холодильнику, чтобы найти там яблоки, и – о, патчи для глаз! Самое то после сложной ночи – она не перестаёт думать о том, что мелкие происшествия среди смертных никогда бы не связала со своим делом, не подскажи ей Союль, где искать.
– Да брось, – Джи машет рукой, хотя в глазах уже зарождается тревога. – Люди и без помощи квисинов себе руки-ноги отрезают.
– Вдруг это вегаккви[29]? – всё-таки спрашивает Харин. – Помнишь, в девяностых один по Хансону прыгал, неприкаянный, ногу себе вторую искал?
– Он вроде опасным не был, – возражает Джи. Харин кивает, прихлопывая патчи под глаза и на лоб.
– Да-а-а, но мы оба знаем, что с квисином может сделать время. Чем дольше остаёшься в этом мире, не решая проблемы, тем больше становишься одержимым.
Джи качает головой, потом подходит к Харин и берёт у неё патчи для себя. С силиконовыми каплями в форме сердечек вид у него смешной, потому и слова кажутся несерьёзными:
– Стал бы вегаккви по ночным клубам таскаться. Не верю я в такое, и Союлю не верю.
– Ты сам сказал, у него теперь связи влиятельнее моих, – пожимает плечами Харин. – Я Союля терпеть не могу больше всех в Хансоне, но факт есть факт. Да и не стал бы он мне врать.