Мы переглянулись и отрицательно покачали головой. Дурное предчувствие начало осторожно красться по позвоночнику.
— В случае непредвиденных обстоятельств нажмите на красную кнопку. И помните, мы следим за вами неотрывно.
Я протянула руку и взяла с полки в открывшейся нише маску ингалятора, трубка которого уходила куда-то в стену, и натянула её на себя. На той же полке были большие песочные часы, два стакана с бесцветной жидкостью, а в боковую стену вмонтирована красная кнопка. Всё вполне понятно. Магический экран загорелся прямо в стене над нишей. На нём значилось: «Наденьте ингаляторы.»
Ной последовал моему примеру и тоже натянул пластиковый стакан, накрывающий нос и рот. После этого, следуя указанию на экране, перевернул часы.
Надпись сменилась на «Ожидание».
Через несколько секунд воздух, которым мне приходилось дышать, стал приторно сладким, и я застонала, убедившись в полной верности своего предчувствия.
— Газ Сайбера! Ной, ты чувствуешь?
— Чувствую, что не физраствор. Это что?
— Да как что! Сыворотка правды в газообразном состоянии. Будешь врать — начнётся гиперреакция организма. Затруднённое дыхание, усиление сердцебиения, повышенное потоотделение, начнёт бросать в жар и сохнуть во рту. Всё это мгновенно и очень неприятно.
— Дрянь какая… А ты-то откуда знаешь?
— Память хорошая. На химии мимолётом в школе проходили. Кто ещё здесь двоечник!
— Я понял. Значит, надо просто не врать?
Наступив ему на ногу, я попыталась сделать самые выразительные глаза.
— Ну да. Хорошо хоть, правда у каждого своя.
И округлила глаза ещё сильнее.
Газ Сайбера обмануть не так сложно, главное выбирать формулировки. И чтобы вопросы позволяли эти самые формулировки подбирать по ситуации.
Когда песок полностью перекочевал в нижнюю часть сосуда, раздался гудок, а на экране появился список из пяти вопросов.
— Спроси сначала ты, — быстро вставила я, когда прочитала загоревшийся текст. Как и думала, вопросы провокационные и могут запросто вскрыть наш обман.
Ной кивнул и зачитал вслух первый вопрос:
— Нэтти, что ты думаешь обо мне?
Несколько секунд я смотрела себе под ноги, собираясь с мыслями, после чего начала медленно отвечать:
— Я думаю… что ты самый крутой стихийник из всех мне известных. Ты самый лучший и внимательный друг. Немного дурной, этого не отнять, но… Я думаю, что очень благодарна тебе. За всё.
Ной никак не отреагировал. Только смотрел мне в глаза ещё какое-то время, прежде чем зачитать второй вопрос:
— Что тебе не нравится во мне?
— Иногда ты слишком несерьёзен. И называешь меня Лисой, сколько я ни просила тебя этого не делать. А ещё, эта прядь слева, зачем она тебе? Только мешается, состриг бы. Иногда мне не нравится, что ты суешь свой нос слишком глубоко в мои дела. Хотя обычно это заканчивается тем, что ты же меня и выручаешь.
Он кивнул. Допрос продолжился.
— Ты врала мне когда-нибудь?
Я задумчиво пожевала губу и, наконец, отрицательно покачала головой.
— Иногда недоговаривала, ты сам знаешь. Но не врала.
— За что ты меня любишь?
— За искренность. За заботу. За оптимизм. И за то, что ты рядом.
Ну, а что? Это ведь можно назвать любовью, ведь так? Дружба — как подвид любви.
— Любишь ли ты кого-то больше, чем меня? — добил он последним вопросом и так пронзительно посмотрел на меня, что стало не по себе, словно газ Сайбера, которым мы только что надышались, вдруг начал действовать.
Что ж… С тем, что я его люблю, мы определились. Но чтобы больше всех? Наверняка «правильным» ответом должен быть именно такой, но он не будет правдой. Как минимум Салли я явно люблю и ценю больше. Как бы это повернуть?
— Так, как тебя, — осторожно произнесла я, — не люблю больше никого. У меня никогда… не было такого человека, как ты.
И замерла, несколько секунд напряжённо вслушиваясь в свои ощущения. Но газ действовать не начал, а значит, обман удался.
Нет, всё это было правда. У меня действительно никогда не было такого близкого друга мужского пола. Особенно теперь, пообщавшись с Кайлом, я начала осознавать, что по сути положиться могу только на него да на Салли. Но Салли — девочка. Значит, он такой один.
Ной усмехнулся и как-то невесело покачал головой.
— Ладно, — сказал он. — Моя очередь.
— Скажи, Ной, что ты думаешь обо мне?
— Я думаю, что ты уникальная. И очень сильная. Как телом, так и душой.
— А что тебе не нравится во мне?
— Самонадеянность. Неумение выбирать друзей. И любовь к передрягам.
Да уж, что только не всплывает под действием такого препарата.
— Значит, в тебе я тоже ошиблась, друг мой? — ехидно спросила я и, не дожидаясь ответа, продолжила испытание: — Ты врал мне когда-нибудь?
— Я всегда с тобой честен.
— О, это хорошо. Дальше. За что ты меня любишь?
— За внутренний стержень. За то, что у тебя всегда и относительно всего есть своё мнение. И за то, что ты готова его отстаивать всеми силами.
Я удивлённо приподняла брови и поморгала. Какое интересное видение.
— Ты любишь кого-нибудь больше, чем меня?
— Я никогда и никого не любил сильнее, чем тебя, — твёрдо ответил Ной, не отводя взгляда от моих глаз.
Мы застыли на месте. То ли ожидая чего-то, то ли пытаясь осмыслить происходящее. То ли в страхе ляпнуть что-нибудь не то.
— Примите антидот, — раздался голос из динамиков. Мы вздрогнули и, с трудом сообразив о чём речь, выпили по стакану жидкости, ожидавшей нас в нише. — Согласно решению судейской комиссии, вы прошли испытание любви, и получаете карту.
Снова раздался скрежет, и уже в противоположной стене открылась точно такая же ниша со сложенным вчетверо листом бумаги. Мы с Ноем сначала переглянулись, расплываясь в улыбках, потом радостно заверещали, прыгая на месте, и бросились забирать карту. В это время изолятор уже снова превращался лишь в тупиковую ветвь одного из коридоров.
— Ты там вдохнул вообще что-нибудь? — прошептала я, когда мы спокойным шагом двинулись по выбранному пути. — Или на все пять минут дыхание задержал? Как ты так лихо соврал?
— Всё я вдыхал, — тихо ответил он, внимательно изучая карту. — И просто не врал.
Я чуть не запнулась и усилием воли заставила себя идти с тем же темпом.
— Это, значит… — на пару секунд забыла даже дышать. — Значит… признание, что ли?
— Какая уже разница, — отмахнулся Ной, складывая лист вчетверо, и на лице его не было никаких подозрительных эмоций. Потом бросил на меня смешливый взгляд и подмигнул. — Зато теперь у нас есть карта!
Гонка стала ещё веселее, и сомнений в том, что если не победим, то придём одними из первых, не было от слова «совсем». Те барьеры, которые представляли собой одну из стихий или их смешение, легко преодолевали с помощью способностей Ноя. Он то приподнимал барьер, словно шторку, то отодвигал, как ширму, то просто испарял. В более сложных случаях мы просто махали рукой на это дело и смело сворачивали в сторону, прикинув по карте оптимальный маршрут.
— Слышишь? — часа через три я остановилась, и Зверь внутри навострил уши.
— Нет, не слышу. А что именно?
Я повела головой, прислушиваясь.
— Человеческие голоса. И в них… паника?
— Это ты меня спрашиваешь?
— Да нет же, точно! Может, проверим, всё ли в порядке?
— Нэт, здесь за всеми следят, у оргов всё под контролем, а нам до выхода осталось всего несколько пролётов! Давай просто дойдём до конца и сообщим об этом?
С сомнением я постояла ещё пару секунд, пока Ной шёл дальше в направлении выхода, и всё же решила, что он прав. Победа нам сейчас очень нужна. Мы здесь не ради забавы, а значит, надо поспешить.