Ну да ничего. За прошедший десяток дней тощий бедолажка Персиваль отъелся чуть не вдвое, распушился до безобразия и вообще стал куда больше соответствовать пафосному имени. Такого всего из себя Персиваля и людям не стыдно показать…
— Билли, это что, котик?! Билли!
…но не в такую же рань, Бездна их всех пожри!
Билл мученически застонал и заворочался в постели, тиская любимую подушку и тщетно надеясь затеряться в куче её разномастных собратьев.
— Ненавижу тебя, маленький монстр.
— Вранье! — кровать ощутимо прогнулась под чужим весом, что каждый раз удивляло — на вид Джем легонькая и тоненькая как тростинка. — Ну Билли же! Посмотри, ну посмотри, ну какой же он хорошенький!
— Я чё, кота своего не видел? — изумился он, но всё же кое-как отлепился от подушки, чтобы поглазеть на Персика. Тот довольно урчал и топтал лапками тонкий розовый свитер Джем. Не будь его когти аккуратно подстрижены, уже оставил бы кучу зацепок; впрочем, сестрица бы всё равно ничего не заметила, очарованная маленьким и дружелюбным бело-рыжим комочком.
— Такая прелесть! А как его зовут?
— Персиваль.
На пару секунд в комнате повисла пауза.
— Ты нормальный вообще?
— Как ты разговариваешь со старшим братом? — хриплым голосом возмутился Билл, тоже погладив котенка.
— Да с тобой только так и надо! — фыркнула Джем, сложив под грудью тоненькие ручки. — Нет, ну почему Персиваль?
— Ты глупая, что ли? — он протянул руку и привычно поймал толстую темную косу, чтобы легонько дернуть. — Разумеется, это потому что у него рыжий бочок! Как у персика… понимаешь ты, нет?
Она рассмеялась и удрученно помотала головой.
— Прости, Билли, я и впрямь разбудила тебя слишком рано.
— Вот именно, — проворчал Билл, подвинувшись поближе и сгребая сестру в охапку. Такой вот у него был странный бессознательный рефлекс: участь любимой подушки постигала всякого, кто имел глупость улечься с ним в одну постель. — Сколько времени?
— Уже одиннадцать!
— «Уже»?! Джем, мать твою грымзу, я лёг в начале восьмого!
— Билл такой Билл, — неодобрительно фыркнула Джемайма, убежденный жаворонок и новоиспеченный светлый маг.
— Билл работал всю ночь!
Ну, по крайней мере, большую часть. Ближе к утру их с ребятами напряжённая работа над новой моделью кристалла связи как-то сама собой скатилась в спонтанные посиделки с мятным ликером и кучей разной еды, заказанной в ближайшем ресторане. И то сказать, отдохнуть иногда тоже полезно, от одной работы свихнуться можно.
— Ну прости, прости-и! Я просто так соскучилась… Ты поспи ещё, а мы с котиком почитаем, ладно?
Билл махнул бы рукой, не будь ему так лень поднимать ту самую руку.
— Я тоже скучал, — нетвердо промямлил он, прежде чем уткнуться носом в мягкие волосы и намертво отрубиться ещё часа на четыре.
Когда Билл наконец-то продрал глаза, было уже далеко за полдень. На крыше назойливо щебетали птички, а с кухни соблазнительно пахло беконом и вафлями. Жаворонки, безусловно, самые ужасные люди в подлунном мире; однако Джем с пониманием относилась к причудам своего дурковатого сводного братца и была рада осчастливить его вкусным завтраком, даже если время близилось к ужину.
Как и покойник-отец, малютка Джемайма всегда любила его куда больше, чем он заслужил. Что неизменно бесило его мачеху. Уж та его не любила ни капельки… В последнее время, впрочем, отношение Эдит к ненавистному пасынку сделалось куда более сердечным. Должно быть, оставшиеся от папы средства она уже почти промотала и теперь прикидывает, можно ли что-то поиметь с его приемного сыночка.
Нельзя, естественно. Ради Джем он помрёт, убьёт и вообще наизнанку вывернется, однако её мамаша не получит от него и медяка. Не после того, как выжила из родного дома.
— Персичек, ты мне изменяешь?! — трагично воскликнул Билл, едва войдя на заполненную дразнящими ароматами кухню. — Неблагодарный комок шерсти, и это после того, что я во имя тебя пережил на той помойке!
Персик старательно тёрся об ноги Джем, но, заслышав голос хозяина, пуще прежнего задрал смешной рыжий хвостик и шустро побежал к Биллу. Тот скептически хмыкнул — мол, придуривайся сколько хочешь, изменник, да только я всё видел! — и сел за стол, давая котенку поиграть в скалолаза. Тот не подвел и тут же принялся неуклюже карабкаться вверх по ноге, к вожделенным хозяйским коленкам. Стриженные когти затрудняли путь, но Персик не сдавался и упорно лез вверх.
— Билл, ты как большой ребенок, — укоризненно улыбнулась Джем, ставя перед ним две здоровенные тарелки. Её порция теперь была немногим меньше, и это всё ещё немного изумляло — раньше, не имея магического резерва, его крошечная сестра ела как птичка. — Иногда мне кажется, что ты мой младший брат, а не старший.
— Взросление — это социальный конструкт! Прекрати ущемлять мою ранимую творческую натуру! — пафосным тоном потребовал он, втыкая вилку в сырный омлет. — Бездна, гадкий жаворонок, я снова тебя люблю. Ну почему я-то не способен без приключений даже вафельку пожарить? Несправедливо!
— Потому что ты никогда не мог хорошо делать то, что тебе нисколечко не интересно, — пожала плечами Джем, тоже принимаясь за еду. — Я бы с радостью обменяла свое умение готовить на твои магические таланты.
— Всё ещё делаешь трагедию из результатов теста? — Билл со вздохом пригладил волосы, влажные после душа. — Брось, детка. Природный дар переоценивают. У тебя отличный замер и выбор аж из пяти направлений. Да, что ты решила с направлением?
Джем сумрачно вздохнула и, отложив вилку, принялась разливать чай по высоким пузатым кружкам. Крохотные чайные чашечки Билл всегда полагал за чье-то хитроумное издевательство над логикой и здравым смыслом.
— Мама требует, чтобы я шла на зельеварение или хотя бы на целительство. Мол, для остального ты способностями не вышла, а это всякому по силам.
Билл тоже отложил приборы. Нет, жрать хотелось неимоверно, однако ж ему кусок в горло не лез, когда он злился.
— Это она способностями не вышла, вот и бесится. Джем, ты куда хочешь?
— На артефактику…
— Значит, пойдешь на артефактику, — отрезал он и подвинул к себе кружку. — Всё, вопрос решён.
— Но мама…
— Будут какие-то проблемы с Эдит — скажи мне. Я с ней в два счета разберусь.
Джем посмотрела на него с немым обожанием, и Билл, неловко поведя плечами, вновь уткнулся в тарелку.
— Никогда не прощу маму за то, что она выгнала тебя из дома, — услышал он сердитый голосок сестры. И поморщился — эта тема не входила в список его любимых.
— Милая, ну я же говорил тебе — я сам ушёл.
— Билл, мне известно, что такое пассивная агрессия. Ты же сам, помнится, и объяснял!
Он укоризненно покачал головой и выловил из чашки кружочек померанца, который тут же сгрыз в задумчивости.
Мачеха впрямь его не выгоняла. Ей хватило ума не действовать напролом, а исподволь сделать его жизнь невыносимой, чтобы он сам ушел из отцовского дома и больше не возвращался. Правда, зря она после этого запретила Биллу общаться с Джем. Пусть ему едва минуло пятнадцать, он мигом нашел управу на «мамочку» — всего-то стоило на пару месяцев сдать часть дома в аренду шумной шафрийской семейке из восьми человек. Вот тогда-то высокомерная рыжая стерва вдоволь перед ним поунижалась, лишь бы он вернул всё как было. Билл милостиво вернул — только из-за сестры, разумеется. И свою долю недвижимости он тоже отписал Джем, как ни пыталась мачеха его умаслить.
О, она, быть может, и выгнала его из дома, однако пожалела об этом не раз и не два.
— Не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с Эдит, — наконец выдал он. — Как бы я к ней ни относился, а она твоя мать, и вам ещё жить вместе. Пусть даже всего два-три месяца в году.
— Но, Билли! — всплеснула руками Джем. — Ты же говорил, я буду жить с тобой! Ты обещал!