«“Глупеньким”? Тебе шесть лет?» — хотел было съязвить Макс. Но не успел. Билл вдруг погладил его по щеке и, подавшись вперед, прижался к его губам своими — теплыми, мягкими и сладкими от конфет. Цепкие пальцы скользнули вдоль шеи, огладили ключицу; прохладная ладонь легла на грудь, буквально вышибая из легких остатки воздуха и…
…и несносный шельмец отстранился так же шустро и внезапно, как полез с поцелуями. Сел прямо, принялся застегивать на Максе рубашку. Да с таким видом, будто каждый день это делает.
— По Мюррею, — как ни в чём не бывало фыркнул он, снова качая головой. — Нет, ну ты скажешь тоже! Он столько пиздит, что я — я! — не могу вставить и слова.
И ведь надо бы отчитать паршивца, а лучше всего так и вовсе выкинуть из кабинета. Но Макс машинально утёр губы рукавом, прокашлялся и выдал непозволительно хрипло:
— Действительно, — «Кажется, пора бросать курить». — Такая трагедия…
Билл вскинул голову, отчего рыжеватая прядка упала на лоб. Её тут же захотелось убрать, что Макс и сделал. От соприкосновения с гладкой кожей кончики пальцев закололо, в животе растекалось тепло, не иначе как от выпитого виски.
«Он сын моего друга», — попытался напомнить себе Макс.
Попытался — и не смог воззвать к совести. Куда там, когда серые как небо во время шторма глаза смотрели так внимательно, а сам Билл, неугомонный и раздражающий, молчал (не иначе как впервые в жизни).
Макс нервно усмехнулся, уже специально огладил скулу и выпрямился. Внезапно понял, что сейчас выше Билла — и это показалось очень странным, сбивающим с толку. Приподнять его голову за подбородок вышло само собой, прежде чем Макс вообще успел подумать, что делает. И ещё быстрее вышло наклониться к нему, впиваясь поцелуем в пухлые, чуть влажные губы. Не таким невинным, как делал это он (от невинности Макса отделяло больше, чем полвека), грубоватым и чересчур напористым.
Но Билл ответил, приоткрывая рот, впуская в себя и чуть откидывая голову. Так, что о любых попытках включить разум и перестать творить непотребство с мальчишкой втрое младше себя, было мгновенно позабыто. Макс шагнул вперёд, вставая совсем вплотную к нему, устраиваясь между бесконечных ног, огладил так удачно оказавшееся под ладонью бедро.
Непозволительно, неправильно, не-по-до-баю-ще.
Еще непозволительнее сжимать в руках узкую талию, а затем тянуться к пуговицам на рубашке, потому что через ткань уже не хочется…
— Эй-эй, господин коммандер, давай полегче, — Билл вдруг отстранился и с нервным смешком уперся ладонями ему в грудь. — Мы, конечно, обновим твой стол, но не сегодня.
Несколько секунд Макс просто пялился перед собой, переводя взгляд с чужих губ на чужие же ладони. Молодец, добился того, чего так хотел весь день — мыслей в голове не осталось совсем. Только острое разочарование и, чего уж там, желание.
— Извини, — криво улыбнулся он, отходя и отворачиваясь от Билла — нужно было выпить. Срочно. — Ты прав, мой стол вряд ли единственный на очереди.
И Бездна знает, почему он ляпнул именно это. Наверное из-за так некстати вспомнившегося Берка, которого Фоули не отталкивал, а позволял себя обнимать, гладить по спине и плечу. В чем, если подумать, нет ничего плохого — Найдж молод, мил и добр, а по ночам не просыпается от жутких кошмаров и не расцарапывает себе ногу до крови, чтобы убедиться, что она еще на месте.
Это не успокаивает ни разу. Совсем наоборот — бесит до красной пелены перед глазами.
— Я что-то сейчас не понял твоего юмора, — подал голос Билл, озадаченно хмурясь.
— Никакого юмора. Я просто только что вспомнил, что тебя наверняка ещё ждет Найджел, — Максу и самому впору хмуриться — всё происходящее явно покатилось куда-то не туда. И он сам же в этом виноват. — Или что, он не фанат офисной мебели?
— Понятия не имею, — такого холодного тона он от мелкого Фоули прежде не слышал — и честно сказать, не ожидал услышать. Что ещё хуже, глядел Билл так, словно сам не знал: заплакать от обиды или проклясть чем позабористее. — Как узнаю — обязательно расскажу. Хотя нет, не расскажу — пошёл-ка ты на хуй!
Он споро втиснулся в сброшенное было пальто, остервенело пригладил волосы и направился к выходу. Стоило бы дать ему уйти, но Бездна знает какой демон дернул Макса окликнуть:
— Билл…
Тот резко повернулся на каблуках.
— Я-то думал, ты нормальный! — выпалил он, разрумянившись от злости и буквально меча взглядом молнии. — И пришёл я к тебе, а не к Бёрку, потому что мне ты нравишься! Жаль, я позабыл, что западаю строго на всяких самовлюбленных козлов. Ах, простите, ваша ёбаная светлость, что был вежлив с Найджелом! — он склонил голову с нарочито кающимся видом. — Как это я посмел не отшить его, зная… то есть догадываясь, что его шеф глазеет на меня как на комплексный обед? Несомненно, это означает, что я даю каждому встречному-поперечному. Пойду устрою оргию на две дюжины человек, я так каждые три дня делаю. И нет, больше не побеспокою, счастливо оставаться.
— Билл!
— Да пошёл ты в Бездну, обмудок!
Вся мебель в кабинете опасно задребезжала, по оконным стёклам пошла мелкая паутина трещин. Но всё это тут же прекратилось, едва за спиной разъярённого заклинателя оглушительно хлопнула дверь. Наверняка вся ночная смена выбежит поглядеть, как злющий Билли-шельма дефилирует по коридору, кляня их шефа на чём свет стоит. Но вот незадача — реакция «ночников» сейчас заботила Макса меньше всего.
========== Глава 10 ==========
Как это часто бывает в жизни — особенно в такой ебанутой, как у Билла Фоули, — конфеты в кульке иссякли раньше, чем прорва незамутненного бешенства внутри. Билл плёлся по сумрачным улочкам родного Синтара, свирепо грыз последнюю лакричную палочку и всеми фибрами души жалел, что не подправил чванливую некромантскую рожу хорошим ударом.
Хотя, если уж начистоту, он сам не знал, отчего так обозлился. То есть… его ведь частенько записывали в шлюхи. Такое время от времени случается, если ты на свою беду общителен, не прочь пофлиртовать, да ещё и любитель одеться покрасивее. Стоило ли обращать внимание на лишённые всякого остроумия ремарки очередного узколобого кретина? Определенно нет. Билл и не обращал; ему давным-давно стало наплевать, что о нём думают.
Как оказалось, ему с некоторых пор не наплевать, что о нём думает Макс. Дерьмово оказалось вообще-то, если кто спросит самого Билла. Он сердито тряхнул головой и, догрызая конфету, достал из кармана портсигар.
Увы и ах, если Макс о нём и думает, то явно ничего хорошего. Даже, вон, озвучить не постеснялся.
«Вот и протирай такому стол задницей, — негодующе подумал Билл, закурив и выпустив вверх сизое облачко дыма. — Может, мне ещё извиниться надо было, что пришёл не девственником? Найджел меня ждёт, ну охуеть теперь».
Обиднее всего было то, что от Эгертона он подобного не ожидал. Билл достаточно хорошо успел узнать людей, каким дерьмом они могут быть, и иллюзий не питал. Но Макс… он не был похож на его обычных поклонников, хотя бы в силу возраста и жизненного опыта. Поправочка — не был похож до сегодняшнего дня. Обидно чуть не до слёз, едва ли не сильнее, чем после фокуса Мэла. Что взять с заправского подонка, умеющего только жить за чужой счет да трахаться по чужим койкам? А тут вроде как взрослый мужчина и вообще целый коммандер…
Само собой, он был бы дураком, если бы не догадался, что причина той глупой сцены — банальная ревность к Бёрку. И был бы лжецом, если бы сказал, что ему это вовсе не приятно и ни капельки не лестно. Если тебя ревнуют, значит, и виды имеют посерьезнее, чем разовый перепих на столе. (Хотя не стоит спешить и огульно сочинять клички вашим общим котам.) И всё же принимать ревность в такой неадекватной форме Билл отказывался. Как бы ни нравился ему Макс (а учитывая недавнюю мудаческую выходку, нравился он ему слишком), ведь должно же быть и какое-то уважение к себе любимому? Сейчас у Билла имелись другие заботы, кроме как с разбегу влипать из одних нездоровых отношений в другие.
Он настолько погрузился в собственные мысли, что первым делом заметил отсутствие Персика — тот каждый вечер, заслышав шаги любимого хозяина, принимался выносить дверь своим крохотным тельцем. И уже потом, высвободив силу, сообразил — защитный контур нарушен.