Пятрас Цвирка
Лисья смекалка
Жил-был старый драный волк, серый бок, рыжий клок. Глаза ввалились, зубы сточились, в ногах ломота — какая уж тут охота! Ходит, слюнки глотает с голодухи: бывало, бараниной потчевал брюхо, а нынче уж не до жиру, думай, как бы остаться живу. Сослепу мерещится, вроде барашек, а это пастух дубиной машет.
Бедный волк зубами щёлк! Только щёлкай сколько угодно — домой плетёшься голодным (был у волка дом на опушке — рубленая избушка).
Бредёт волчина, голодный, всклокоченный, видит: заяц косой у обочины, скачет-хлопочет — лес обмерить хочет. Выбрали звери косого в старосты, он и заботится о всякой малости.
— Вот сажень, вот две… от хвоста к голове… Десять саженей — медведя уважу, остальное пущу на продажу. А там, на полянке, высажу малины делянку.
Заяц всё рассуждал, шевелил ухом, землю лапками мял, ковырял, нюхал.
— Слышь-ка, братец, — говорит волк старосте, — скоро помру я, видать, от старости. Хоть родню повидать довелось бы!.. Есть у меня к тебе, братец, просьба…
Зайца назвали братцем — он уж и рад стараться.
— Я, — говорит, — ни в чём тебе не откажу. Хочешь, у дятла-плотника гроб закажу?
— Нет, у меня к тебе другое дело: пригляди за моим наделом, пока я родню проведаю, про беды-напасти свои поведаю.
— А что? Все пни сосчитал в округе — могу и приглядеть на досуге, — пораскинув умишком, согласился зайчишка.
— Ну, спасибо, выручил меня, зайка. Сам на печь полезай-ка, дверь держи на запоре, а я вернусь вскоре.
Отправился волк в дорогу длинную, через реки, горы, леса и долины, а заяц остался дом стеречь: дверь на запор, сам — на печь.
Волк едва отмахал версту, а гости незваные тут как тут.
— Эй, там! — орут. — Кто живой внутри, — дверь отопри!
Заяц глядь в окно — там народу полно: шесть петухов в упряже притащили воз тяжкий; лис правит, за ним лисятки, сзади жена и дед на запятках. Прикатили гости со всем добром: с горшками, с веником, лопатой, ведром…
Заяц тоже не сидит молча:
— Проваливайте! — кричит. — Это не ваша изба, а волчья!
Заскулила тут лиса под окном, заюлила, закрутила хвостом:
— Ах, староста-заинька, сжалься над моими маленькими. Видишь, шевелятся еле-еле, зацепенели, закоченели… Мы ведь с волком добрые соседи, отогреемся и дальше поедем.
Глянул староста на лисят, а те как заголосят: плачут, слезами заливаются, обогреться просят у зайца.
Сжалился косой над ребятами, отпер дверь хаты им. Всем скопом ввалилась семейка: лисята скок на скамейку, старый дед шасть на печку — занял тёплое заячье местечко. Заяц только ушами хлоп-хлоп, а лисица по половицам топ-топ, подкинула дровишек в печь, давай жарить, парить, печь.
День, другой гости гуляют-пируют, живут и в ус себе не дуют: видно, нравится им в избе. А зайцу что-то не по себе.
— Может, — говорит, — не ждать нам волка? А то вернется — намылит холку!..
— Молчи, пока цел, балбес, не то живо прогоним в лес. Подумаешь, староста — нацепил для важности шпоры и пустился, дурак, в разговоры. Давно не драли вашего брата… Это не волчья, а наша хата!..
Пробовал заяц грозиться, пробовал добром договориться, только вытолкала взашей его лисица.
— Ну, — посулил староста, — погодите, гости, волк посчитает вам кости!
Рыжая, что ни говори, трусиха, говорит своему лису тихо:
— Может, бросим эту затею? Сам ведь знаешь, что волк сильнее, как бы не схлопотать по шее…
— Не трусь, — отвечает ей муж-пройдоха, — я-то волка знаю неплохо. Он хоть и впрямь сильнее, да мы его хитростью одолеем!
Вот пошел по лесу толк — воротился старый волк! Зайка навстречу выбежал, всё без утайки выложил: как провели его рыжие, про дела их бесстыжие.
Волк услыхал эти вести, да так и застыл на месте.
— Врёшь ты что-то, косой, может спутал кого с лисой? Лучше б сходил, проверил: нет ли там пострашнее зверя?
Заяц клянётся-божится, что там и вправду лисица.
— Я, — говорит, — староста, мне врать не к лицу. Подойди к крыльцу да завой хорошенько — сломя голову убегут мошенники.
А лис-пройдоха, не будь дурак, научил жену свою так: