Я ползла по холодной земле сквозь паутину в поисках шаткой половицы, через которую можно было выбраться к статуе Пророка, и лапы у меня тряслись. Где-то над головой слышалось громыхание – это óни вновь пытался прорваться в храм, и от его ударов на меня то и дело сыпалась пыль, а пауки в страхе убегали со своих паутин.
Впереди забрезжил оранжевый свет и проступил узкий грязный прямоугольник; я поспешила к нему. Протиснувшись между досками, я выбралась на пол просторного зала, неподалеку от статуи Нефритового Пророка, возвышавшейся над моей головой. Я стала озираться в поисках учителя Исао.
Внутри все сжалось. Он сидел у статуи Пророка с безмятежным лицом, сложив руки на коленях и закрыв глаза. Остальные монахи сидели вокруг него, тоже погрузившись в медитацию, но на их лицах поблескивали бусины пота, а брови были нахмурены от предельной сосредоточенности. Всякий раз, когда раздавался удар, кто-то из монахов морщился и сжимал губы или стискивал зубы. Рядом с учителем я заметила Дэнгу, который тоже изо всех сил старался укрепить барьер. Из носа у него текла красная струйка. Брови у него подрагивали от каждого удара, а зубы были крепко сжаты – казалось, он не замечает, что кровь струится по подбородку и капает на ладони.
Я вновь приняла человеческое обличье, и учитель Исао резко открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Улыбнувшись так, словно монахи мирно сидели за обеденным столом, а я попросту чуть припозднилась, он жестом подозвал меня к себе.
– Вот ты где, Юмеко-тян. А я тебя жду.
– Учитель Исао! – воскликнула я и подбежала к нему. – Что же нам делать? Óни почти пробил защиту. Как нам спастись?
– Никак, – спокойно ответил он, и сердце мое налилось свинцом. – Нам нет спасенья. Мы тут все свою службу уже сослужили. Кроме тебя, Юмеко-тян. Ты должна продолжить наше дело.
Я в ужасе уставилась на него.
– Я не… Я не понимаю, учитель Исао, – шепнула я. – Какое такое дело я должна продолжить? Как?
Я замолкла, заметив, как иссохший монах вытащил что-то из рукава и поднес к свету. Это был простой ящичек из темного лакированного дерева; внутри лежал свиток, перевязанный красной шелковой ленточкой. Я ахнула, взглянув на него.
– Это и есть…
– Возьми, Юмеко-тян, – приказал учитель Исао и протянул мне ящичек. – Он не должен попасть в лапы к демонам. Охраняй его любой ценой. – Новый удар сотряс потолок, и один из монахов шумно втянул носом воздух. Учитель Исао все не сводил с меня глаз. – Возьми свиток, – повторил он. – И уходи. Беги и не вздумай оглядываться.
Я в ужасе покачала головой.
– Не могу! – шепнула я, а глаза вновь защипало, и в их уголках выступили слезы. – Я не могу вас оставить. Куда мне идти? Я ничего не знаю о внешнем мире. Как же я защищу свиток?
– Лисичка, – грозно произнес учитель Исао, и я удивленно посмотрела на него. Остальные монахи часто звали меня именно так, но учитель никогда не использовал прозвища, связанные с моей истинной природой. – Послушай меня. Я должен рассказать тебе кое-что о твоем прошлом, о чем всегда умалчивал. Когда мы нашли тебя в рыбной корзинке, на твоем одеяльце была прикреплена записка… – Он ненадолго замолчал, и во взгляде у него мелькнуло сожаление – так быстро, что я задумалась: не показалось ли мне. – Так вот, когда я пересказывал тебе содержание этой записки, я кое-что опустил, – признался учитель. – И вот та часть, о которой я не упоминал…
Его слова отдавались у меня в голове странным эхо, будто бы голос долетал откуда-то издалека.
«Смиренные монахи, умоляю вас проявить терпение и не осуждать меня, ибо мне было пророческое видение. Я видела кровь, пламя и смерть, кричащих демонов и реки, полные костей, видела, как мир потемнел от страха. И только одна лисица воспарила над этим мраком невредимой, а в ее тени был Великий Дракон. Имя ей – Юмеко, дитя грез, ибо она – наш свет надежды во тьме надвигающейся беды».
Я похолодела. Учитель Исао ласково мне улыбнулся и вновь протянул ящичек со свитком.
– Видишь, Юмеко-тян, – проговорил он, – наша судьба уже предсказана. Тот, кто оставил тебя у ворот, знал о том, что случится, как и о том, что тебе суждено сыграть важную роль в четвертом пришествии Дракона.
Утратив дар речи, я уставилась на него, едва разбирая его слова. Звук глухого удара разнесся по залу, и один из монахов с судорожным вздохом рухнул на пол, держась за голову. На лбу учителя Исао впервые проступил пот и заструился по лицу. Я стряхнула с себя оцепенение и схватила его за рукав.