Младший брат огорчился, но вида не подал.
— Ваша правда, скоро и на молитву…
Кончились рождественские каникулы, начался новый 1786 год. Как и прежде, продолжались классные занятия. Кадетский период заканчивался. Анания произвели в гардемарины и перевели в младший гардемаринский класс. Юрий приуныл.
— Не горюй, братец, скоро и ты в гардемарины выйдешь, — успокоил Ананий младшего брата, — только вот математику усердней штудируй.
Юрий и в самом деле спустя рукава, с ленцой относился к геометрии и алгебре — уж очень многое приходилось заучивать зубрежкой, чего он не переваривал. По душе были описания о жизни растений и животных в разных странах, исторические сочинительства, географические очерки. Не расставался с кургановской книжицей. На масленицу выдались свободные дни. Прочитал наконец-то о Колумбе. Уговорил послушать проходившего мимо дружка, Иринарха Тулубьева:
— Послушай, как Христофор Колумб открытие Америки произвел. «Одиннадцатого октября в два часа после полуночи каравелле «Пинта» к общему неизреченному обрадованию показался вдалеке огонь. Рассветающий день открыл нам приятнейшее зрелище. Потом в честь искупителя мира наименовали остров Сан-Сальвадор».
Юрий остановился и мечтательно произнес:
— Вот бы нам туда добраться…
— Непременно доплывем, ежели завтра на мель не сядем, — проговорил заговорщически Тулубьев, — забыл, математику экзаменовать будут…
Начиналась пора испытаний старших кадет, как раз открылись вакансии в гардемаринских классах. Как и всякий школяр, Лисянский трепетал, но все миновало благополучно. Геометрию, алгебру, начало сферической тригонометрии, как и другие науки, он сдал успешно, и 16 марта 1776 года, в канун весеннего равноденствия, его произвели в гардемарины.
По тому случаю Лисянский наведался к Курганову, принес давно прочитанную книгу, извинился:
— Благодарствую, ваше высокоблагородие. Прощения прошу, книгу задержал по причине экзаменации.
— Ведомо, причина уважительная, — осклабился Курганов, — поздравляю вас, господин гардемарин. Отведайте-ка с нами чайку.
Разговорились, и Лисянский невзначай спросил:
— В прочитанной книге о знатных иноземных мореходах и делах их повествуется. Токмо вот о россиянах мало сказано.
— То верно, — усмехнувшись, согласился Курганов. — Немного помолчав, сказал: — Так и в науке тоже. Прежний наш математик Фарварсон намного уступал в знаниях Леонтию Магницкому, однако всегда главенствовал. Да и денежный кошелек в трех крат поболее имел, чем Магницкий… — Отпил чаю, задумался, но потом, оживившись, сказал:
— Запомни название, — теперь он часто переходил дружески на «ты», — «Сочинение и переводы к пользе и увеселению, служащие за год семьсот пятьдесят восьмой». Возьми обязательно в библиотеке все тома, перечитай. Толково в них описаны мореходные путешествия россиян с давних времен до сих пор. — Курганов замолчал, вдруг что-то вспомнив, взял из книжного шкафа, раскрыл книгу.
— Изыщи время, почитай в библиотеке сочинения Михайлы Ломоносова. Помнишь, вам сказывали на словесности о нем?
Лисянский утвердительно кивнул и продекламировал:
Курганов вначале опешил. Потом глаза его увлажнились. Он погладил смущенного Юрия по голове:
— Похвально и отрадно, что мысли мои опережаешь. Вижу, добрые семена в твоей душе посеяны твоим батюшкой. Держись заветов отчих. Отпиши ему от меня поклон при случае.
В гардемаринских классах занятий значительно прибавилось. Как и прежде, изучали математику и другие науки. Но курс обучения стал намного глубже и основательней. Появились новые предметы — навигация, астрономия, гидрография, кораблестроение.
Наконец-то Лисянский увидел на кафедре Николая Гавриловича Курганова. На его уроках редкий гардемарин дремал или озорничал. То прибауткой, то острой шуткой разбавлял он нудность математических суждений. Первый урок математики в новом, младшем, гардемаринском классе Курганов, как обычно, начинал с небольшого назидания.
— На математике нынче зиждется вся наука, да и вся вселенная движется. Чего некоторые из вас до сей поры не разумеют. — Николай Гаврилович лукаво посмотрел на Лисянского. — Помыслите сами, — продолжал он, — много ли успели бы цивилизованные народы в искусствах, ремеслах, мореплаванье, не будь великих открытий Коперниковых да Невтоновых? И разве славные мореходы, подобные Магеллану и Куку либо Берингу нашему, способны были бы совершить великие свои вояжи без знания астрономии и нави гацкой науки?