После вчерашнего инцидента плохо себе представляю, как мы сможем прожить с Виктором пять лет бок о бок, если Иришка его так злит. Не удивлена, что он дожил до тридцати и до сих пор не женился, не обзавёлся детьми. Такие, как он, умеют любить только себя. А других людей просто используют или терпят, пока им это выгодно. Не сомневаюсь, что со временем он выставит нас за дверь и даже ручкой не помашет, как в прошлый раз. Воспоминания остры и болезненны, словно это было вчера, а не больше трёх лет назад.
Только на сей раз я ни за что не позволю ему завладеть моим сердцем! Тогда я была восемнадцатилетней дурой, которая не видела в жизни ничего хорошего, и тут же лужицей растеклась, стоило почувствовать к себе доброе отношение. Теперь я изменилась. Я — взрослая самодостаточная женщина, мать. Я зарабатываю на жизнь и стараюсь обеспечивать Иришку всем необходимым, хоть это и непросто.
Прислушиваюсь к себе, чтобы понять, что чувствую к Виктору теперь. Ничего! Только раздражение, возникшее после вчерашнего концерта, и недоумение, зачем они со Штейнбергом всё это затеяли? Куда логичнее и честнее было ограничиться женой без ребёнка, если он так не любит детей, но ему непременно нужно иметь семью. Со смехом вспоминаю, как он был зациклен на контрацепции.
Зачем я в это влезла? Заранее знаю, что не раз пожалею о своём решении… Но всё равно подписываю документы. Брачный контракт предусматривает, что мы с Иришкой не претендуем на его имущество ни в случае развода, ни в случае его смерти. По договору нам выплатят крупную сумму пропорционально длительности нашего брака за вычетом штрафов, если таковые будут начислены.
Мне очень неприятна эта процедура. Несмотря на огромные деньги, положенные нам с дочерью по окончании контракта, текст договоров и сама атмосфера, в которой происходит подписание, кажутся унизительными. Со мной почти никто не разговаривает — всё решается без меня. Никому и в голову не приходит предложить мне высказать свои пожелания и внести правки в договор. Меня даже не спрашивают, всё ли мне понятно и со всем ли я согласна. Инстинкт самосохранения отчаянно вопит, чтобы не смела вестись на кажущиеся радужными перспективы. В который раз ругаю себя за принятое решение, но обратной дороги уже нет.
Виктор сегодня выглядит свежее. Он всё так же красив и сексуален, как раньше. Когда-то я любила его и мечтала, что мы будем вместе. И вот теперь моя давнишняя мечта исполняется: через два дня я стану его законной женой, но никакой радости от этого не ощущаю. В нашу с дочкой сторону он не смотрит, почти непрерывно переговариваясь со Штейнбергом и ещё одним мужчиной, который представился адвокатом. Они все напряжены. Но меня, естественно, ни во что не посвящают. Я — такой же наёмный работник предвыборного штаба со своим кругом обязанностей, как и все вокруг.
Когда подписание и заверение документов окончено, Ангелина знакомит меня с женщиной средних лет, представляя её как няню Тамару Георгиевну. Иришка уходит с ней очень неохотно, со слезами. Расставаться с доченькой страшно, я ведь совсем не знаю эту женщину, не уверена, могу ли ей полностью доверять. Но время поджимает, и мы с Ангелиной садимся в машину и уезжаем. Игра начинается, мне следует как можно скорее вжиться в новую роль.
По дороге в торговый центр заезжаем в ЗАГС, чтобы заполнить графу «отец» в свидетельстве о рождении дочери. Виктор уже ждёт нас, процедура занимает совсем немного времени, после чего мы с ним разъезжаемся в разные стороны.
Одно важное дело сделано. Даже если он не выиграет выборы, и мы через два месяца разведёмся, у моей дочери будет отец. Уже только ради этого стоило ввязываться в сомнительную авантюру.
Мысли о предстоящей свадьбе вызывают во мне скорее раздражение, чем восторг. Но только до того момента, пока я не начинаю примерять платья. Каждая девочка в детстве и юности мечтает побывать невестой и покрасоваться в красивом белом платье. И я, конечно же, не исключение. Внутри всё замирает, когда бросаю на себя взгляд в зеркало. Примеряю несколько платьев одно за другим. Все мне нравятся, каждое по-своему бесподобно. Глаза разбегаются!
Ангелина негромко переговаривается с консультантами салона, в результате чего делает выбор. Приходит швея, в нескольких местах подкалывает платье булавками, чтобы подогнать его по фигуре.
— Как и договаривались, готово будет к завтрашнему утру.
Мы отправляемся по магазинам. Оказывается, у Ангелины есть список того, что нам предстоит купить, включая чулки и нижнее бельё. Чувствую себя крайне неловко — какой-то неодушевлённой куклой, которой вертят, как хотят, наряжают по своему вкусу и желанию. Но выразить протест не рискую. Откуда мне знать, что принято носить у депутатов? А в договоре прописано, что каждый шаг в сторону карается штрафом. Лучше уж я буду послушно натягивать на себя то, что говорят. С меня не убудет.