Затаив дыхание, мальчик слушал мать, и пытался понять, как ему дальше жить со всей этой информацией. В конце концов, в одной спальне с Серёжей спал его младший братишка Миша, который сейчас гостил у бабушки в деревне. А что, если бы дикая лиса, в которую Серёжа перекинулся ночью, покусала его?! Или ещё хуже — загрызла насмерть. Может ли лиса загрызть человека — Сережа не знал, но стало по-настоящему страшно. К тому же, кто знает, а вдруг Мишка тоже сам оборотень… и посреди ночи ка-ак цапнет!
Мама рассказала, что в дальнейшем эти превращения будут связаны с луной, и в полнолуние лучше прятаться подальше от людей.
Прошло много лет. Однажды утром, подойдя к своей машине, Серёжка… вернее, уже никакой не Серёжка, а Сергей Лексеич, худощавый, красиво седеющий мужчина пятидесяти пяти лет, обнаружил, что вчера забыл закрыть окно. Негодуя по поводу собственной неосторожности, Сергей Лексеич оглянулся по сторонам, не заметил ли кто его досадной оплошности… Двор был пуст. Зато внутри машины, прямо на водительском сидении лежали пять бездыханных куриных тушек. Шеи несчастных птиц были неестественно вывернуты, на белых перышках запеклась кровь, перемешанная с грязью. Брезгливо поморщившись, преподаватель права обернул кисть руки тряпкой для протирки стекол и, подсчитывая в уме, во что ему теперь обойдется химчистка салона, собирался было выбросить следы неудачного и на редкость тупого розыгрыша вон, но стоило ему поднять первую курицу, как на ее когтистой жёлтой лапе обнаружилась бумажка.
Вырванный из тетради в косую линеечку листик гласил:
«Я все ещё знаю, что вы делали летом 79го. Баст.»
Сергей Алексеевич крепко зажмурился и вновь резко открыл глаза. Надпись не исчезла. Не исчезли ни бумажка, ни дурацкая дохлая курица, ни окровавленные перья на обшивке кресла. Вся эта дичь была материальна, то есть, по словам Ленина, существовала в реальности, данной Сергею Лексеичу в ощущениях. Он помотал головой ещё раз. Потом решительно повыбрасывал куриные трупы на газон, содрал с сиденья испорченный чехол и сел за руль. Бумажку с посланием он разгладил и ещё раз впился глазами в текст. Бред. Какая Баст? Ну да, была такая богиня-кошка в Древнем Египте. И что? Даже если ошиблись машиной? Намек на божественный гнев хозяину чьей-то кошки, что та повадилась кур давить? Но тогда при чем здесь лето 79-го года? Ни одна кошка не способна прожить тридцать лет! Да и разве это кошка! Природная дотошность взяла верх над растерянностью и гадливостью, и вот уже Сергей Алексеевич принялся изучать повреждения на горле домашней птицы. Да, зубы, мелкие и острые, но челюсть хоть и узкая, но принадлежит зверю с длинной мордой. Собака? Хорек? Лисица? И тут по спине мужчины скатилась капля ледяного пота, пропуская разряд вдоль позвоночника. Лиса… Ну конечно… И Баст — вовсе не египетская богиня плодородия и женской красоты. Уткнувшись лицом в руль, Сергей Алексеевич замер, уносясь в воспоминаниях на тридцать лет назад…
Папа Серёжи и Миши Чернобурцевых работал пилотом-инструктором в летном училище гражданской авиации. Училище находилось за рекой, и на тот берег с городской пристани ходил паром. Для мальчиков этот нехитрый транспорт и рассказы отца навсегда предопределили выбор дальнейшей профессии. По крайней мере, для старшего. После школы Сережа поступил в летное училище. Время было горячее, стены провинциального учебного заведения с трудом вмещали всех желающих. Самолётов было так много, что летные отряды базировались на четырех посадочных площадках, там же в палаточных лагерях жили и курсанты. По очереди заступали в караул — с автоматами охраняли воздушные корабли от циничных посягательств селян, норовивших поживиться какой-либо полезной мелочью для хозяйственных нужд. Сами самолёты крестьян не интересовали, зато брезентовые чехлы возбуждали нездоровый блеск их в глазах. Во избежание пропажи имущества и просто для того, чтобы чем-то занять будущих пилотов, командование организовало эти ночные бдения и строго следило за присутствием дежурных на посту. Опять же, оружие! Его просто так в чистом поле не бросишь! Но юные изворотливые мозги быстро изобрели обходные маневры: тяжёлый и неудобный ствол прятался в воздухозаборник двигателя и прикрывался заглушкой, а его временный хранитель, утирая слезы счастья, несся на свидание с местными девицами. Главной проблемой было вовремя вернуться и не забыть достать из тайника несчастный казённый «Калаш». «Всего-то делов на рыбью ногу» — пренебрежительно фыркали опытные в таких делах третьекурсники, вызывая дикую зависть у лопоухих «минусов»[2].
2
«Минуса́» — кличка первокурсников, происходит из-за единственной полоски курсовки на рукаве кителя.