Анна улыбнулась и с нежностью посмотрела на Джона. В руках она держала чашку чая, а взгляд ее вновь уносился вдаль.
— Да уж, метнула ты тогда знатно! — с улыбкой подтвердил Джон.
— О, да! Можете представить мое удивление? Я испуганно смотрела на него, как он вытирает мокрое от снега лицо и смотрит по сторонам в поисках того, кто это сделал. И тут он заметил меня. Я была готова провалиться сквозь землю, от страха я не соображала, что делаю, я развернулась и бросилась бежать. Тут-то он и понял, что это я — тот нахал, кто бросил снежок, ведь если бы я не побежала, он ни за что не догадался бы, что девочка моего роста и комплекции может так ловко попасть, да еще с такого большого расстояния.
И тут он сделал еще более невероятную вещь — он спрыгнул со стены — с 15-метровой стены — и бросился меня догонять. Сердце во мне колотилось с бешеной силой, готовое выскочить наружу, дыхания не хватало, снег был глубокий, и бежать было чрезвычайно тяжело. Я чувствовала себя зайцем, удиравшем от лисы…
— Куда уж зайчишке с лисой тягаться, — смеялся Лэсли.
— Да. Сердце в пятки ушло, как говорят. Он догнал меня в какие-то считанные секунды. В какой-то миг я обернулась, чтобы посмотреть, как далеко я смогла убежать, а он просто стоит за моей спиной. Именно стоит — не идет, не бежит, а просто стоит и внимательно, с удивлением на меня смотрит.
— Еще бы не с удивлением, ведь это была ты — девушка его мечты! — опять вмешался Лэсли.
— И тут я увидела его глаза… — продолжала Анна, — Весь остальной мир просто перестал существовать. Я узнала его, как узнают близкого друга, родного и самого дорогого на свете человека. Я поскользнулась, или у меня просто подкосились ноги, а он подхватил меня и улыбнулся. Мы стояли так, глядя друг другу в глаза, наверное, целую вечность, и до того нам было хорошо просто так вот стоять и смотреть друг на друга. Нежность, тепло, счастье переполняли меня, и я знала, что он чувствует тоже самое. Он медленно провел пальцем по моему лицу, смахивая какую-то соринку, а я смотрела в его глаза и мне хотелось и смеяться, и плакать одновременно.
— Как это красиво, — бабушка Лиза, седовласая старушка с тугим пучком на голове, достала из кармана халата платочек и вытерла набежавшую слезу.
— А потом оказалось, что мы учимся с ней в одном институте, — продолжил рассказ Джон, но в разных потоках, и на практику в Олсборг приехали каким-то чудом одновременно…
— И что день рождения у нас почти в один день. У меня 22, а у него 24 мая.
— И что она — это та самая девушка с фотографии… Девушка мечты, — снова вставил свои пять копеек Лэсли, — мама, расскажи…
— Это просто эпохальная история, — рассмеялась Анна, — я же с подружкой ходила в фотоателье, мы сфотографировались, я забрала фотографии и забыла про это дело. Но оказалось, что я так понравилась фотографу, что он увеличил мое изображение и поставил в витрину своего салона вместо рекламы.
— А я случайно проходил мимо этой витрины, увидел портрет и с первого взгляда влюбился в эту красавицу, — продолжал Джон, — я долго ходил потом туда, ноги сами меня приводили к этому фото-салону, в конце концов, я все-таки уговорил фотографа, и он признался, что это фото реальной, живой девушки, его клиентки, которая живет в нашем городе, только вот ни адреса, ни телефона девушки у него не было. Я его очень упрашивал тогда, и он обещал мне напечатать портрет.
— И напечатал. Когда я пришла в гости к Джону, еще там, в Олсборге, он достал из своего чемодана какой-то учебник, а там вместо закладки — моя карточка! Вот уж я удивилась! А потом подумала, что не просто так я оказалась в Олсборге, это было какое-то феноменальное стечение обстоятельств. В обычной человеческой жизни такого ну просто не бывает. И моя навязчивая идея — пойти в тот день гулять к замку, странные чувства, когда я увидела его. Мной как будто двигала какая-то неведомая сила…
— Еще бы, папа же тебя загадал встретить, значит, это должно было случиться — вы же оба сенмиры, — многозначительно подчеркнул Лэсли.