Подлый, подлый Харза! Ну, теперь-то ему точно несдобровать, все взрослые накажут его, даже жаловаться не придется! Отец так на него посмотрит, что Харза сам загонит коз в хлев, напоит, подоит, да еще и прощенья будет у нее, Литы, просить!
Она наконец сбила коз в стадо и погнала к дому. Они недовольно мекали и косились на нее желтыми глазами с узкими длинными зрачками. Она бежала вниз по холму, потом по лесу, понукая и ругая коз, и ей казалось, что она слышит хихиканье Харзы где-то рядом, за деревьями. Он спрыгнул с ралуты, когда Лита уже заходила во двор, и начал пересчитывать коз с таким видом, будто он тут самый главный – в их доме и во всем лесу.
– Надо же, все!
Лита со всей силы дала ему кулаком в живот и рванула в дом.
Отец сидел за столом с Вальтанасом, они склонили головы над каким-то свитком. Ни мамы, ни Ойры, ни Диланты дома не было.
– Лита! – воскликнул отец, но она не услышала сильной радости в его голосе, скорее удивление, будто ее не должно быть здесь.
Но она все равно кинулась ему на шею, потерлась щекой о его щеку, вдохнула запах, резкий, непонятный, но его, родной. Поверх ее головы отец сказал Вальтанасу:
– Ладно, пойду погуляю с дочерью, а ты убери это подальше.
Она потащила отца на псарню.
– Куда ты меня тащишь, Лита? Погоди, я…
– Вот, смотри!
– У вас новые щенки? Да, прекрасные, такие сильные, сразу видно. Вальтанас уже знает, куда их отдаст: во дворец или в храм? Говорят, в городе завершили строительство нового храма Рала. Вот, может, как раз туда?
Отец поглаживал по спинкам всех щенков, кроме того, что Лита нашла в лесу. Будто не видел его, хотя тот был самый яркий и самый маленький, но отцовская рука обходила его, тихо посапывающего под боком у Сванти, будто его там и не было.
– Пойдем лучше в лес, – выдавила Лита и спросила: – А где мама с Кассионой?
– Они ушли на реку.
– Без тебя?
– Они не знают, что я здесь. Я пришел на одну минутку, Лита. И мне уже пора. Передашь маме и Кассионе мой поцелуй?
Лита кивнула. Если бы не Харза, она бы смогла побыть с отцом подольше. Как все-таки странно, что он пришел будто бы только к Вальтанасу, а не к ним с мамой. До реки не так уж и далеко, мог бы дойти, чтобы повидаться. Но, похоже, разговоры с Вальтанасом были для него важнее. И что за свиток они разглядывали? Старый, пожелтевший. Лита смотрела вслед отцу, на его ровную спину, твердый шаг, а потом побрела к реке. Она касалась пальцами стволов и думала о том, куда уходит все время ее отец. И есть ли отец у Харзы? Жив ли? И если да, то почему не приходит к сыну? А если нет, то что с ним случилось и почему о нем не говорят? Лита не могла объяснить, но чувствовала, что, если бы Харза знал своего отца, он бы не злился так на нее. Лес всегда помогал ей думать, поэтому дорогу к реке она выбрала самую длинную.
Сколько помнит себя Лита, столько есть в ее памяти этот лес. Бесконечно тянулся он по всей земле, и не было ему ни конца ни края. В холмах он будто делал передышку, а потом начинался вновь. Множество еле заметных глазу тропинок, что разбегались от их дома, могли привести к земляничным полянам, ореховой роще, роднику, маленькому и почти круглому озеру, к скале над тихой медленной рекой, у которой росла черета. Все это тоже был лес, и ничего, кроме него, на земле не было.
От «тех, кто приходит по ночам» она знала, что есть города, степи, есть моря, горы. Но она не могла представить, что это такое, и ей казалось, что это тоже лес, только по-другому называется. Это потом, когда мама научила ее читать, а отец привез откуда-то красивые книжки с картинками, она узнала, что такое море, что такое город, что такое пустыня. И поняла, что они совсем друг на друга не похожи.
Она любила и понимала свой лес. Были законы, которым учили ее взрослые, и она не нарушала их, потому что они были логичными и шли от самой жизни, а не из головы. Нельзя было ходить по одной и той же тропинке, чтобы она не стала очень заметной; нельзя разорять птичьи гнезда и муравейники; нельзя ломать ветки и нарушать покой деревьев…
– Лес кормит и одевает нас, – говорила мама. – Мы должны уважать его и помогать ему.
Самым строгим был закон о четвертой стороне. Лита и Харза могли сколько угодно бродить по лесу у реки, вдоль холмов и даже за рекой. Но им строго-настрого запрещалось ходить в ту сторону, где с холмов были видны остроконечные горы.