- Я Август, - сказал он. - Местный сторож. А тебя как зовут?
Девочка подняла голову. На худом бледном в свете фонаря лице темнели два глаза.
- Л-лита, - прошептала она с трудом.
Девочку била крупная дрожь.
- Пойдем, Лита. Ты вся промокла, а ночью тут будет еще холоднее.
Девочка снова спрятала лицо в колени и обхватила их руками.
- Простынешь. Пошли.
Она помотала головой.
- У меня в сторожке есть чай и бутерброды.
Девочка сжала пальчики еще крепче.
- Пошли. Хватит смущать трамваи. Не выспятся - с рельсов сойдут и все из-за тебя.
- А они правда живые?
Лита чуть подняла голову, так что между спутанными волоса и руками теперь виднелись глаза.
- Конечно, - фыркнул Август. - Вот его, - мужчина погладил полированную скамью, - зовут Дед. Он тут один из немногих, кто помнит, когда основали депо. Всю жизнь девятым номером пашет. Другие уже весь город исколесили, а он так и ездит вдоль гавани в Крепость и обратно. Сколько его не уговаривал, ничего слушать не хочет. Эй, Дед, правду я говорю?
Трамвай тихо звякнул.
- Вот видишь.
Девочка еще чуть подняла голову.
- А рядом, прямо за твоей спиной, стоит Бывалый. Раньше его Хулиганом звали. Сорванец был. Ух! Сколько раз с рельсов сходил! Разгонится и бах-тарабах! Пока мы не пригрозили, что на запчасти разберем, так и носился как проклятый! А дальше, за ним, Близнецы, пошли покажу…
Август выпустил щенка, взял Литу за плечо и потянул вверх. Она медленно встала и чуть не упала. Сторож подхватил девочку на руки и боком вышел из трамвая.
Очутившись на улице, Лита попыталась освободиться. Август лишь крепче прижал ее. Даже сквозь одежду он чувствовал, какая она холодная и как дрожит всем телом.
- Тут полно рельсов в траве, - сказал Сторож. - В темноте их не видно, а споткнешься и расшибешь голову. Так на ком я остановился? На Близнецах, да?
Лита кивнула. Она больше не пыталась бежать. Мама тоже рассказывала про трамваи, а папа смеялся. Он не верил. Девочка закрыла глаза и всхлипнула, вспоминая родителей. Какая же она была глупая, что их не слушала.
- Вот они. Из Огнинска выписали. Экспериментальная партия. Таких больше не делают. А Близнецы они потому, что какой-то шутник им одинаковые номера набил. А за ними Юнец, он тут самый новый. А там Британец, его, не поверишь, нам с Островов привезли. Он парень простой, рабочий.
Август перешагивал рельсу за рельсой. Он направлялся к сторожке. Наконец показались ворота, а рядом полукруглый кирпичный домик в два окна. Одно, большое, смотрело на выезд, а второе крохотное - на улицу за оградой. Август ногой отворил дверь, поставил девочку на пол и зажег свет. Электрическая лампочка вспыхнула под потолком, разрезая ночь и заставляя зажмуриться.
В ярком свете Лита выглядела еще более грязной, лохматой и худой. Рваное платье линялой тряпкой свисало до колен. К правой лодыжке прилипла плеть водорослей.
- Сирота?
Девочка кивнула и растерла ладонью грязь на личике. “Ну, Дед, ну удружил. И что мне с ней делать? Не выгонять же,” - подумал Август, а вслух сказал:
- Ну ничего. Сейчас вскипячу чай, а ты пока умойся и щенку своему лапы намой, а то натопчет.
Девочка снова кивнула и наклонилась за собакой.
***
В разрыв облаков выглянула луна. Синеватый свет прокрался в темную сторожку. У окна на столе посвистывал медный чайник. Над двумя стаканами поднимался пар. Рядом с ними на газете лежал бутерброд. Второй жевала девочка. Она сидела на единственном в комнате стуле и куталась в ватник. Тепло и уют сторожки навевали сон, но Лита впервые за последний месяц гнала его. Она хотела узнать о трамваях все. Она ждала Августа, который ушел за оставленной у Деда лампой.
В сторожке снова стало темно. Это луна нырнула в облака. Умолк и чайник. Девочка закрыла глаза. Она уже не слышала, когда вернулся Август и не чувствовала, как он положил ее на старый диван, где свернулся клубком сытый щенок. Сторож сел на стул.
- Дела, - прошептал он, бросил кусок сахара в чай и стал мешать его ложкой.
***
С той ночи прошло пять лет. Из испуганной сироты Лита превратилась в хорошенькую, уверенную в завтрашнем дне девочку. Она стояла у ворот парка, а у ее ног сидел серый с подпалинами пес, чью родословную составляли дворняги портового района, а потому он прекрасно разбирался в людях и не лаял по пусту. За это его и любили служащие и трамваи. Джордж, именно так звали пса, исправно нес службу у ворот уже пятый год. Трудилась и его хозяйка. Лита целыми днями выполняла поручения ремонтников путей, механиков, кондукторов и другого персонала депо, а по вечерам встречала старый трамвай под номером девять и намывала его окна, лавки и пол. Потом шла в сторожку, где до полуночи занималась грамотой и счетом с Августом. Он больше всех привязался к сироте. Из жалости к нему Литу и не выгнали из депо. Коллеги считали, что сторож слегка тронулся умом, потеряв единственного сына. После трагедии Август стал бродить по заросшим путям и что-то бубнить себе под нос. Он дал имена трамваям, уверял, что они живые, и просил механиков быть аккуратнее, не царапать корпуса и лишний раз не стучать по колесам.