- Дорогой мой, - сказал он, - возможно, я вас отчасти разочарую, но, поверьте, я выполняю просто дурацкую работу. Если вы честолюбивы, упаси вас бог последовать моему примеру. Мы, кабинетные работники, близко соприкасающиеся с солнцем, иногда получаем ожоги, но никогда нам не достичь светила; мы, как тот горемыка из фаблио, которому от жаркого доставался только запах. Мы окружены властью, но сама она от нас ускользает.
- Значит, ваше начальство дрожит за свои места, так, что ли?
- Начальство? Да оно не имеет права даже на запах от жаркого! У них, конечно, солидные оклады, но эти деньги не имеют ни запаха, ни вкуса. Им не хватает как раз того смака, с каким тратит деньги человек, сам решивший, как и где их ему заработать или взять. Получаемый ими ежемесячно оклад достается им с неизменностью стихийных явлений. Что до остального, то обязанности их сводятся к разговорам, к писанине, представительству словом, обязанности эти чисто символические. Настоящая власть, почтеннейший, сосредоточена в президиумах. Я никогда бы J не мог позволить вам внести изменения в редакцию текста типовой брошюры Т-616, если бы заранее не заручился расположением редактора, проверяющего десятилетнюю сводку-отчет о выходе сборников установленных форм и образцов.
Мы поболтали еще немного, а потом он сказал, что спешит в министерство общественных работ на коктейль в честь пуска электронного оператора, предназначенного для подсчета потребности министерства в перьях рондо.
- A знаете, - продолжал он, - если у вас в перспективе нет ничего более интересного, пойдемте со мной. Там бывает любопытный народ. По-моему, вы человек честолюбивый, В Париже довольно трудно куда-нибудь пробиться. Коктейли как раз для этого и созданы.
Я принял его приглашение. Так я и познакомился с Жан-Жаком Бреалем, которому суждено было стать моим другом, и с его женой Югеттой, которой суждено было стать моей любовницей. По правде говоря, в ту первую встречу Югетта не произвела на меня впечатления. Была она рыжая, сероглазая, высокая и тоненькая, но у нее была плохая кожа и к тому же на левом крыле носа сидело нечто такое, что, в зависимости от степени вашего к ней расположения, можно было принять либо за маленькую бородавку, либо за крупную родинку.
Бреаль же, напротив, заинтересовал меня с первого взгляда. Ему было лет тридцать, и он уже начинал седеть, но спортивная выправка и открытое лицо придавали ему необычайно молодой вид. Именно его внешность натолкнула меня на мысль, до какой степени орденская ленточка Почетного легиона способна украсить человека, даже если его костюм далеко не безупречного покроя. Темно-синий костюм Бреаля, сидевший на нем не по-столичному мешковато, свидетельствовал, что его хозяин выпускник факультета естественных наук.
- Это бог электроники, - шепнул мой провожатый, прежде чем представить меня Бреалю, - и к тому же он еще и герой Сопротивления. Ему не было и шестнадцати, когда в 1943-м он угодил в гестапо.
В беседе скоро выяснилось, что Бреаль знаком с господином Филиппе по Освенциму.
- Его коньком в ту пору был какой-то звукоулавливатель для определения подземных месторождений, - сказал он.
- У вас отличная память. И представьте, конька он так и не сменил.
- Да что вы! Я в восторге. Вот так и делаются великие открытия.
Я стал ему рассказывать о материальных трудностях, с которыми сталкивается господин Филиппе.
- И не удивительно, - сказал он. - Мне самому приходилось сталкиваться с этими трудностями, и, вероятно, я и по сей день с ними Сталкивался бы, если бы жена моя не была племянницей Рателя. Вы знакомы с Рателем?
- Дядя рассказывал мне о нем. Думаю, что он человек весьма влиятельный.
Югетта Бреаль подавила смешок. Ее муж комически покачал головой.
- Пожалуй, следовало бы употребить это прилагательное в превосходной степени. У Рателя такой диапазон влияния, что даже сам он не может в этом разобраться. Это типичный эксперт. Он специалист по веем вопросам. Понимаете, что я хочу сказать:
доклад для правительства, статья в "Экспресс", собеседование в ЮНЕСКО, выставка в Пакистане, делегация в Евратом, переговоры в Гане, конференция в Ла-Пас... Вот так он и живет.
- И вы повсюду сопровождаете его?
- Конечно, нет! Помимо всего прочего, я просто его научный консультант в группе межведомственных изысканий по координации опытов по прикладной электронике в областях, касающихся обороны, экономики и образования,,. Так вы говорите, что Филиппо посылал докладную записку в Управление по подготовке кадров энергетиков?
- Куда только не посылал!
- Заходите-ка завтра ко мне в бюро. Посмотрим, что можно для него сделать.
По адресу, который он мне дал, на проспекте Фридланда я обнаружил великолепный особняк, в котором помещалось несколько правительственных учреждений. Убеленный сединами привратник, читавший "Юманите" в просторной, отделанной лепными украшениями передней, соблаговолил прервать на минуту свое чтение и провел меня по поглощающим звук плюшевым дорожкам и паркету из драгоценных пород дерева в бывшую туалетную комнату, служившую ныне кабинетом Бреалю. Его крупному телу, казалось, было тесновато в этом чулане. Он встретил меня радушно, что ничуть не показалось мне наигранным, и повел в другую комнату, более просторную, чем его. Там за столом, заваленным папками, восседала дама лет под сорок, приятного южного типа.
- Мадам Ляррюскад занимается вентиляцией кредитов, - объяснил он. - По существу, она подготавливает материалы для трехведомственной бюджетной комиссии, заключение которой сначала утверждается председателем опытной группы, визируется финансовым контролером, затем подтверждается заинтересованными министерствами и подписывается помощником государственного секретаря по неатомной энергии, но, По сути дела, - не так ли, мадам? - доверяют только ей одной. Мадам Ляррюскад жеманно улыбнулась.