Знакомясь с древнерусскими рукописями XI-XIV вв., устанавливая источники, использованные русскими писателями — летописцами, агиографами (авторами житий), авторами торжественных слов или поучений, мы убеждаемся, что в летописи перед нами не отвлеченные декларации о пользе просвещения; в X и первой половине XI в. на Руси была проделана огромная по своим масштабам работа: была переписана с болгарских оригиналов или переведена с греческого огромная литература. В результате древнерусские книжники уже в течение первых двух веков существования своей письменности познакомились со всеми основными жанрами и основными памятниками византийской литературы.
Исследуя историю приобщения Руси к книжности Византии и Болгарии, Д. С. Лихачев указывает на две характерные особенности этого процесса. Во-первых, он отмечает существование особой литературы-посредницы, то есть круга литературных памятников, общих для национальных литератур Византии, Болгарии, Сербии, Руси. Основу этой литературы-посредницы составляла древнеболгарская литература. Впоследствии она стала пополняться и за счет переводов или оригинальных памятников, созданных у западных славян, на Руси, в Сербии. Эта литература-посредница включала книги священного писания, богослужебные книги, сочинения церковных писателей, исторические произведения (хроники), естественнонаучные («Физиолог», «Шестоднев»[13]), а также — хотя и в меньшем объеме, чем перечисленные выше жанры, — памятники исторического повествования, например роман об Александре Македонском и повесть о завоевании Иерусалима римским императором Титом. Из этого перечня можно заметить, что большую часть репертуара и самой древнеболгарской литературы и соответственно общеславянской литературы-посредницы составляли переводы с греческого языка, произведения раннехристианской литературы авторов III-VII вв. Необходимо отметить, что любую древнеславянскую литературу нельзя механически делить на оригинальную и переводную: переводная литература была органической частью национальных литератур на раннем этапе их развития.
Более того — и в этом вторая особенность развития литературы X-XII вв. — следует говорить не о влиянии византийской литературы на древнеболгарскую, а этой последней на русскую или сербскую. Речь может идти о своеобразном процессе трансплантации, когда литература как бы целиком переносится на новую почву, но и здесь, как подчеркивает Д. С. Лихачев, ее памятники «продолжают самостоятельную жизнь в новых условиях и иногда в новых формах, подобно тому как пересаженное растение начинать жить и расти в новой обстановке».[14]
То, что Древняя Русь начала читать чужое несколько раньше, чем писать свое, ни в коей мере не свидетельствует о вторичности русской национальной культуры: речь идет лишь об одной области художественного творчества и лишь об одной сфере искусства слова, а именно о литературе, то есть о создании письменных текстов. Причем заметим, что на первых порах среди памятников письменности было весьма много текстов с современной точки зрения нелитературных — это была в лучшем случае специальная литература: труды по богословию, этике, истории и т. д. Если же говорить о словесном искусстве, то основную массу его памятников составляли в то время, разумеется, незаписываемые фольклорные произведения. Об этом соотношении литературы и фольклора в духовной жизни общества того времени нельзя забывать.
13
В «Физиологе» рассказывалось о живых существах, растениях, минералах, однако описания повадок животных или свойств растений (обычно совершенно фантастические) служили лишь основанием для приведения аналогий: так, поведение льва символизировало воскресение Христа, действия лисицы — поступки хитреца и т. д. «Шестоднев» являлся своеобразным комментарием к библейскому рассказу о сотворении мира: в нем подробно рассказывалось о небесных светилах, устройстве Земли, о населяющих ее животных, о растениях и т. д. Это была своеобразная средневековая «энциклопедия» природы.
14
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков. Эпохи и стили. Л., 1973, с. 22. Подробнее о процессе литературной трансплантации и об особенностях древнеславянской литературы-посредницы см. там же, с. 15-44.