Для того же, чтобы одно слово воспринималось на фоне другого слова как чужое, в фольклоре требуется противопоставление на жанровом уровне-надо, чтобы произведение в целом было травестийно. "Чужая речь" как таковая воспринимается только как "речь чужого жанра", либо не воспринимается вовсе. Поэтому из всех видов цитирования фольклор знает только один-пародийный перифраз.
Напротив, литературный текст (здесь, как и выше, речь идет о реалистической, по преимуществу современной реалистической литературе) чрезвычайно чуток ко всякому "чужому" слову, и чем точнее оно воспроизводится, тем тщательнее выделяется. Цитироваться может либо конкретный ("эмпирический") текст (строка из песни, пословица и т. п.), либо жанр (например, величальная формула), либо фольклор в целом как поэтическая система ("чисто поле" и т. п.). При этом воспроизводящий текст далеко не безразличен к характеру и происхождению воспроизводимого текста. Неудивительно, что, например, песенные вкрапления в сказке фольклорной и & сказке литературной-явления принципиально различные по-своей природе и функции. Также и травестия в фольклоре и в литературе строится на различных основах. Фольклорная травестия выворачивает известный мир пародируемого произведения наизнанку, сохраняя при этом прежние принципы "сотворения мира"; гоголевская травестия вскрывает несоответствие реальной действительности народному эстетическому идеалу, воплощенному как в серьезных, так и в смеховых жанрах фольклора, благодаря чему создается возможность строить травестированный литературный образ, "цитирующий" не один, а сразу два текста-серьезный фольклорный текст и обыгрывающую его фольклорную же пародию.
Цитата фольклорного происхождения в литературном тексте обладает специфическими, во многом отличными от обращений к авторскому тексту, свойствами. Известно, что индивидуальное развитие организма какого-либо вида (онтогенез) происходит на основе исторического развития этого вида (филогенез). Нечто подобное (в силу, разумеется, уже иных закономерностей) мы наблюдаем при вкраплении фольклорных элементов в литературный текст. Когда, на определенном этапе своей истории, литература обратилась за помощью к повествовательным фольклорным жанрам, это привело не только к воспроизведению (с той или иной степенью точности) фольклорного текста, но и к имитации обстановки рассказывания, сказку привели в книгу как бы вместе с ее слушателями. Так и цитата фольклорного происхождения в современном литературном тексте сохраняет следы важнейших (в свете писательского замысла) этапов своего устного бытования. Фольклорная цитата в литературном произведении-это элементы текста, который не знает автора и в силу этого существует как бы сам по себе, у него своя собственная жизнь и собственная история. При цитировании такого текста акценты переносятся на сферу его обращения, на среду, его породившую, на известные случаи его использования в произведениях предшественников и т. п. Отсюда-различие между прямым и косвенным, опосредованным цитированием в литературе, когда фольклорный элемент воспринимается уже не в своем первоначальном виде, а как литературная традиция.
Если в свете полученных выводов рассмотреть фольклорные реминисценции в поэме Пушкина "Медный всадник", то окажется, что сказочное начало присутствует в этой "петербургской повести" на всем ее протяжении, вступая в сложные и динамичные отношения с другими компонентами ее структуры. В этих отношениях важное место занимают "спорные" строки - вторая часть монолога Евгения; они органично входят в художественную систему "Медного всадника", что служит веским доводом в пользу их включения в основной текст последней пушкинской поэмы.
Конечно, фольклорные элементы в "Медном всаднике" проступают не столь явно, как, скажем, в "Сказке о рыбаке и рыбке" или даже в "Сказке о золотом петушке". В поэме дают себя знать лишь реминисценции, отзвуки сказки. Но роль их от этого не становится менее значительной. В самом деле, если литературное произведение выдержано в жанре сказки, о чем читатель предупрежден уже первым словом заглавия ("Сказка о..."), то точное или приблизительное воспроизведение словесных формул или сюжетных ситуаций сказочного характера создает впечатление (или иллюзию) того, что повествование строится по строгим законам сказочного мира. Иное дело в поэме. (Правда, ее заглавие способно вызвать определенные ассоциации со сказкой, но ведь тут же уточнено: "Петербургская повесть"). Именно поэтому всякие словесные совпадения со сказкой, намеки на нее оказываются отсылкой не просто к другому тексту, но к иному художественному миру, т. е. воспринимаются как цитата (в широком смысле) и приводят к со- и противопоставлениям сообщенного в поэме с тем, что утверждает сказка. Видимо, два ряда факторов при этом проявляются, переплетаясь и взаимно воздействуя друг на друга.
Первый ряд связан признаками генетического родства; создатель "Медного всадника" испытывал на себе непосредственное влияние фольклора.
Но есть и другой аспект. Сказка - веками выработанная форма, идеально приспособленная для выражения утопических представлений о жизни. Естественно, когда литература обращается к социальной утопии, она оказывается в той или "ной мере "сказочной", и, напротив, развенчание утопических иллюзий сопровождается отталкиванием от сказки и, в силу этого, обращением к поэтике, которая в каких-то своих существенных чертах противоположна сказочной.
При этом сознательная ориентировка на фольклор может и отсутствовать, и тогда факты, свидетельствующие об определенной близости литературной поэтики к фольклорной (как бы эта близость ни проявлялась - через притяжение к фольклору или через отталкивание от фольклорных традиций), уже нельзя свести к генетической общности явлений. Тогда перед нами проявление типологического сходства, - наличие взаимосвязей качественно иного порядка.
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СООТВЕТСТВИЯ
Глава четвертая. Лирическая ситуация в фольклоре и литературе
Взаимодействие фольклора и литературы-это не только отдельные контакты, это и многовековое сосуществование двух художественных систем. Литература пользуется опытом фольклора в целом, во всех его разновидностях. И все же существует фольклорный жанр, который в становлении и обогащении поэтики реализма играет особую роль. Этот жанр - народная песня, применительно к русской литературе так называемая традиционная народная лирическая песня. Именно с появлением лирической песни произошло переключение художественного вымысла из сферы необычного - в область повседневного человеческого бытия. На наш взгляд, самого серьезного внимания заслуживает высказанное В. Я. Проппом предположение: "Если говорить, что в фольклоре нарастает реалистическое искусство, оно имеет свои корни не в эпике, а в лирике". Ученый убежден, что присущие народной лирике "изменчивость, широта и свобода обеспечивают песне ее долголетие". Эти же свойства определяют роль народной лирики и в развитии литературы- и притом не только поэзии.
Нетрудно заметить, что фольклорные жанры, последовательно привлекаемые в настоящей работе для сопоставления с литературой, относятся к трем идущим на смену друг другу этапам художественного мышления: в предании изображаемое воспринимается как "синтетическая правда" (М. И. Стеблин-Каменский), в волшебной сказке-как явный вымысел, противостоящий действительности, в лирической песне-как поэтическое воспроизведение жизни. Естественно, что и связи с литературой для каждого из этих жанров становились все более сложными и многогранными.
Если тем уровнем, на котором сказочная поэтика обнаруживает свою наибольшую устойчивость, является функция, то для лирической песни таким уровнем оказывается ситуация (разлуки/выбора жениха и т. п.)2.
Литературные повествовательные жанры, и прежде всего различные разновидности романа, современными исследователями возводятся одни-к карнавальному3, другие-к сказочному4, третьи-к балладному5 архетипу. В некоторых литературах (в адыгейской, например) родословная романа восходит, очевидно, к героическому эпосу6. В то же время, наряду с романом, как его своеобразное ответвление и развитие, существует сравнительно молодая повествовательная форма (восходящая к Чехову и потому известная подчас как "русская форма"), типологически сопоставимая с народной лирической песней при полном, или при почти полном, отсутствии прямых контактов между ними.