Так складывалось в сказке единство слова и события. По мере того как отпадали сопутствующие слову магические действия,-в процессе становления сказки как жанра, - слово принимало на себя их смысловую нагрузку. При этом связь произнесенного слова с событием все больше теряла магический характер и приобретала характер художественный. Сказка сближает, а подчас и уравнивает в правах заклинание и обычное произнесенное слово,-оба они равноправны перед вымыслом и настолько связаны с событиями, что действие, не сопровождаемое прямой речью, в волшебной сказке просто не мыслится.
Это осознанное стремление изобразить посредством слова вымышленное действие, представить вымышленную, преображенную действительность свидетельство важного сдвига а художественном развитии человечества.
Случаи "нарушения" закона "сказано-сделано"
Всегда ли в волшебной сказке соблюдается закон "сказано-сделано"?
Нет, не всегда. В отдельных, весьма редких случаях он теряет силу; но сами эти случаи предусмотрены поэтикой жанра. Иначе говоря, в сказочной традиции не только точно определен характер проявления закона, но и сфера его распространения очерчена строго. Проследим это на отдельных примерах действия, не сопровождаемого словом; слова, не повлекшего за собою действия; слова, за которым последовало антитезное действие.
Действующие, но не говорящие персонажи в волшебной сказке встречаются.
Общаясь между собой, все животные русских волшебных сказок соблюдают закон "сказано-сделано", "нарушения" не часты и встречаются тогда, когда в общение вступает человек. Волк, медведь или змея ведут с человеком обычный разговор. То же можно сказать о коне, о птицах, но собака всякий раз, встречаясь с человеком, теряет дар речи. Можно предположить, что в этом случае фольклор делает различие между домашними и дикими животными. Сошлемся для примера на южнославянский эпос, в котором, как свидетельствует польская фольклористка Генрика Чайка, домашние животные обычно лишены дара речи, и "только конь наделен даром человеческого голоса и может в любую минуту помочь своему хозяину"69. Очевидно, незнание некоторыми домашними животными "обычной" человеческой речи-одно из ограничений волшебной сказки, связанное с более широкой по жанровому охвату фольклорной тенденцией. Практический опыт "бессловесного" понимания домашних животных сыграл, вероятно, свою роль и в сказке, тогда как язык зверей и птиц, при помощи которого они общаются между собой, людям открывается в сказках лишь изредка и притом только посвященным; в остальных случаях звери в сказках обращаются к "обыкновенной", т. е. человеческой речи70.
Таким образом, "сделано, но не сказано" бывает в сказке в строго, определенных случаях-это запрограммированное отклонение.
Волшебной сказке известна также ситуация, при которой последствия клеветы не укладываются в рамки единства сказанного и сделанного. Это некоторые версии мотива оклеветанной жены (здесь бывает "сказано, но не сделано"). У Пушкина в "Сказке о царе Салтане", в полном соответствии с фольклорным первоисточником (в записи поэта: "Мачиха... подменила письмо, в коем написала, что царица разрешилась не мышью, не лягушкой, неведомой зверюшкой"), клеветники доносят царю:
"Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку".
Существует другая версия сказки, там царю доносят, что царица, вопреки своим обещаниям, родила обыкновенного ребенка, и в этом случае клевета подкреплена действием: злоумышленники сумели подменить наследника. В той же версии,. которой воспользовался Пушкин, клевета никакими действиями для ее подтверждения не сопровождается. Ведь царице приписывается то, что в сказочном мире совершенно невозможно. Лягушкой или мышонком царевна (или царевич) может не только на время стать-она может ею и родиться71. Рождение же "неведомой зверюшки"-это уже не просто клевета, это клевета чудовищная, невероятная даже в сказке,. это-фантастика, если отличие фантастики от сказочного волшебства усматривать в том, что "фантастика реализуется в тексте как нарушение принятой в нем нормы условности"72. К этому следует добавить, что нередко встречающиеся утверждения, будто сказка допускает любые превращения, не соответствуют действительности73.
Здесь также существуют определенные ограничения, и их воздействие обнаруживается при функционировании закона "сказано-- сделано".
В качестве примера, когда в паре "сделано-сказано" недостает второго компонента - речи, упомянем ситуацию, при которой допускается "нарушение" и притом двойное: у героя выведывают его имя (чего делать не следует), а он уклоняется от ответа ("Не знаю"), тогда как герою волшебной сказки положено отвечать на любые вопросы. Но такова привилегия персонажа, которого так и зовут-Незнайка (см., напр., Аф.,No 296).
Что же касается антитезного действия в сказке, то оно, собственно говоря, не вступает в противоречие с законом "сказано-сделано". Если Терешечка, несмотря на повеление Бабы-яги, не лезет в горящую печь, то это кажущееся отклонение от сказочного этикета74. Названное в речи действие все же совершается, сожжение в печи происходит (Аф., No НИ) -с той лишь разницей, что сгорают дочери яги или злой ведьмы Чувилихи, а герой остается невредимым. При этом он прибегает к обманной речи, что, как будет показано, более характерно для сказки бытовой, нежели для волшебной. Типологически это более позднее построение.
Вообще следует иметь в виду, что определенные сказочные действия подчас неосторожно квалифицируются как якобы нарушающие ту или иную традицию, тогда как на самом деле они находятся вне сферы влияния этой традиции и продиктованы иной, сказочной же закономерностью. Вряд ли точен, к примеру, В. Я. Пропп, заявляя: "Вопреки сказочной традиции всякое действие повторять и избегать одновременности, братья являются всегда в дом вместе все сразу"75. Это происходит все же не вопреки традиции, а в соответствии с ней: в сказке только те события не могут происходить одновременно, которые различаются между собой либо по характеру, либо по месту действия. Напротив, однотипные действия могут совершаться в одном месте одновременно несколькими героями. В этом случае сказка подчеркнет полное сходство всех действующих одновременно персонажей: они окажутся "рост в рост, голос в голос, волос в волос", и говорить они станут в унисон.
Все рассмотренные случаи "нарушения" в сказке закона "сказано-сделано" показали, что всякий раз либо отклонения от традиции оказываются мнимыми, либо они сводятся к заранее, предусмотренным сказочной поэтикой ходам, совершаемым на фоне закона "сказано-сделано" как своеобразная надстройка над ним.