Позднее творчество (девяностые годы) Тряпкина наполнено светом, воздухом и светлой печалью. На мир, на земную юдоль он смотрит глазами мудрого человека. Книгу бытия читает этот прекрасный поэт как таинство, как страницы судьбы, предначертания которых всегда сбываются.
Один из сквозных мотивов тряпкинской лирики — слияние человека с природой, погруженное в атмосферу прозрения и легенды. И еще об одной редкостной особенности творчества Николая Ивановича: поэтичность и задумчивая созерцательность многих образов роднит его с фольклором. Это сообщает стихам особую прелесть.
Сколько здесь музыки и какой-то неизъяснимой печали, которой дышит каждая строка… Ощущение гармонии и света овладевает нами при соприкосновении с высокой поэзией. Мир поэзии возникает из неповторимого склада души и способности по-особенному читать книгу бытия. Можно писать стихи, но не быть поэтом, и быть настоящим поэтом в прозе и драматургии. Дело не в форме высказывания, а своеобразии дарования, преобразующего вещи в другие, новые вещи и создающего ранее неведомый воображаемый мир волшебной мечты. Одухотворенное поэтическое слово сообщает нам волнение, близкое к экстатическому состоянию. Вспоминаются слова Алексея Ремизова: «Писать стихи — это еще не все, и вовсе не в стихах «поэт», который может сказаться одинаково и в прозе (Гоголь). Поэт — от поэзии, с поэзией родятся, и нет такой поэтической науки, чтобы сделаться поэтом. Но обнаружить поэтический дар — без ремесла невозможно. Пишущие стихами уже по самому способу своего словесного выражения вынуждены особенно внимательно подходить к слову, выбирать слова — слышать слово».
Лирическая поэзия, давно замечено, после музыки представляет самое прямое откровение человеческой души, а ее важнейшая особенность состоит в слитности идеи и словесного выражения. Какое место займет на Парнасе тот или иной мастер слова, зависит от многих причин. Но настоящий талант в конце концов будет оценен по достоинству и воздастся ему по справедливости. Служение правде, стремление видеть человека таким, какой он есть, и таким любить его — вот что определяет характер подлинной поэзии. Отсюда отношение поэта к явлениям общественной жизни и истории, к природе. Отсюда же его постоянство в отстаивании своих принципов.
V
Мы долго жили в розовом тумане относительно развития современного мира и человека в нем. Поэтому или бездумно преклонялись перед «цивилизованным Западом» либо с порога отвергали чужой опыт и знания, высокомерно третируя то, что было очевидно для честных и мыслящих писателей и мыслителей. Многовато, как теперь видим, списывалось на «забугорную» пропаганду, забывая о том, что сущность любой политики состоит в умении выдавать желаемое за действительное, а отнюдь не за истинное, настоящее… Нашему читателю хорошо известны произведения французского писателя Альбера Камю «Чужой», «Падение», «Посторонний», «Чума». Это сложная и противоречивая фигура. С одной стороны, участник французского Сопротивления в годы Второй мировой войны и страстный обличитель язв буржуазного общества, а с другой антикоммунист. В то же время он за правдивость в искусстве, за гражданскую ответственность художника. В лекции «Художник и его время», прочитанной в Упсальском университете по случаю присуждения ему Нобелевской премии, он говорил об искусстве и обществе, о художнике и свободе творчества, о связи искусства с действительностью. Искусство для искусства — это забава одинокого художника, поистине искусственное искусство, лишенное естественности. «Его логическое завершение — салонное искусство чисто формальное, которое кормится претенциозностью и абстракциями и приводит к разрушению всякой реальности». Меж тем настоящее искусство «обязывает художника не отстраняться от мира, оно подчиняет его правде (…) И каковы бы ни были наши личные слабости, благородство нашего ремесла всегда будет уходить корнями в два нелегко выполнимых обязательства: отказ от лжи и сопротивление угнетению». Разве не так? Писатель стремился быть правдивым и честным. Его главное сочинение «Чума», принесшее ему всемирную известность, тому свидетельство. Здесь более отчетливо, чем в других его сочинениях, звучит мотив протеста: «Нужно быть умалишенным, слепым или негодяем, чтобы смириться с чумой», над миром «постоянно висит зараза чумы». Писатель испытывал «великий гнев, охватывающий человека при виде мучений, которые терзают людей». Мир, в котором я живу, неустанно повторял он, «вызывает у меня отвращение, но я чувствую себя заодно со всеми в нем страждущими». Более того: «Есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их», «Все, что возвышает жизнь, увеличивает одновременно ее нелепость»… Разные, нередко взаимоисключающие мотивы, взаимопроникаясь, вели писателя и философа к выводу — жизнь в высшей степени нелепа, весь мир царство абсурда, доведенное до крайней степени. Он честно и открыто говорил и верил в это, объявив царство абсурда вселенским злом. Он задыхался в атмосфере лжи, предательства и мизантропии, от которых в свое время так ревниво «защищал» нас Александр Чаковский.