В этом плане представляет значительный интерес роман Бориса Торохова «Крутизна». В начале произведения мы встречаемся с теми простыми девчатами и парнями, которые стояли у истоков одного из промышленных гигантов Нижневолжского тракторного. Им, рабочим завода, было суждено жить в трудное, но славное время: энтузиазм первой пятилетки, преодолевавший все лишения и препоны, героизм борьбы с фашистскими захватчиками, восстановление, а по сути, строительство нового города и завода в послевоенный период, наконец, жизнь, труд, думы и чаяния в шестидесятые-семидесятые годы, т. е. повествование захватывает более чем полувековой отрезок жизни общества.
Это не значит, однако, что писатель скользит по поверхности событий и фактов, произвольно выхватывая отдельные куски реальной действительности, соединяя их комментариями и общими рассуждениями. Напротив, широкий охват сторон бытия обострил внимание автора к тенденциям, непреходящим ценностям и урокам недавнего прошлого и современности. Все это художественно убедительно показано на судьбах представителей рабочего класса. Борис Торохов хорошо знает завод, пишет о производстве увлеченно и увлекательно. Вот, например, описание процесса сборки трактора: «Трое суток Рогожин с тремя помощниками без сна и отдыха собирали мотор первого трактора. Трое суток! А мотор не заводился. Его собирали и разбирали вновь, а он в лучшем случае лишь чихал, да и то не всегда. Сначала ребят даже чих радовал, но разве каждому чиху нарадуешься? Сборщики намучились, перепачкались словно черти, а уходить никто не пожелал: — костьми ляжем, но дело доведем до конца! Наконец вновь — в который раз! — проверили все детали, некоторые заменили, тщательно все промазали, собрали, стали запускать. Мотор заработал! Затрясся, зашумел, зафыркал, выпустил сизые клубы отработанного газа. Запел! Ребята как завороженные стояли и смотрели на него, чуть не плача от радости, затем пустились в пляс».
Труд как проявление творческого начала в человеке — вот что определяет мысли и дела героев романа Торохова. Под влиянием сплоченного коллектива раздвигаются духовные горизонты личности. Из среды трудового коллектива выходят крупные мастера своего дела, талантливые руководители производства и общественные деятели, — люди честные, мужественные, высоконравственные, в трудную минуту не теряющие человеческого достоинства и принципиальности. Это и Горюнов, прошедший путь от подручного рабочего до директора крупного тракторного завода, а Алов-старший, ставший мастером высокого класса, искусный кузнец Гриша Алов и другие. Именно рабочий преподает урок зазнавшемуся и оторвавшемуся от реальной почвы высокому должностному лицу из Москвы: «Мы не имеем права скрывать ошибки — ни малые, ни большие… Мы обязаны заявлять о них во весь голос, чтобы в другой раз не повторять».
«Крутизна» свидетельствует о реалистическом взгляде автора на происходящие события. Общество — диалектически сложный организм, отнюдь не исключающий противоборствующих тенденций. У каждого времени свои герои, которым присущи и свои взлеты и свои недостатки. Социально опасное нередко бывает и трудно узнаваемо, ибо обладает способностью искусно скрывать свой настоящий облик. Таков Николай Саков — один из центральных образов сочинения. В нем воплощены некоторые отрицательные черты времени. Собственно, время у Торохова выступает тем фоном, на котором проецируются факты, человеческие судьбы и важнейшие приметы общественной жизни. Время укрупняет подлинно человеческое в персонажах, но оно же неумолимо срывает маски с тех, кто умело маскирует свои эгоистические цели и чей удельный вес (духовная содержательность) невелик. Сквозь разные этапы социального времени проходит Саков, вместе с временем проверяется состояние его умственного, морального и социального потенциала: первые пятилетки, довоенные годы (для героя — время расцвета), война (время возмужания), послевоенной восстановительный период (время умиротворения), 60 — 70-е годы (время горестных раздумий и поражений). Исследуя характер, дела и мысли последних лет героя, автор раскрывает консерватизм его мышления и моральное измельчание при внешней респектабельности.
А ведь начало было многообещающим: новая жизнь открыла широкие возможности дала большие права таким простым парням, как Саков. Напористый и решительный, он бросается в гущу событий — ставит рекорд, поступает в институт, быстро продвигается по служебной лестнице. Но уже первые успехи вскружили ему голову: сметливый ум услужливо подсказывал ему во что бы то ни стало быть впереди, на виду, а сильная воля диктовала решительные действия, игнорирующие интересы и потребности окружающих. Именно тогда, в молодости, наметилась маленькая, еле заметная, как казалось, трещинка в его отношении к жизни, к близким которая постепенно отчуждала его от всего, чем дорожил. Сначала он отказался от любимой женщины и выгодно женился, затем предал своего друга Рогожина, потом стал отождествлять себя с коллективом, демагогически провозглашая, что тот, кто подрывает его авторитет как руководителя, тем самым подрывает авторитет партийной организации, парткома… и значит — партии в целом. Война в полную меру раскрыла подлинную суть Сакова: она не только более обозначила его волевые качества, но резче выявила его эгоизм и инертность мышления. Людское горе не смягчило его сердце, напротив, ожесточило его. В войну, с удовлетворением и чувством превосходства заявит он много лет спустя, люди много не рассуждали. В тылу работали по четырнадцать часов и не хныкали, не жаловались на жару и холод, не требовали особых условий. А сколько делали!.. Теперь он видит и ценит лишь то, что служит его личному авторитету. Разумеется, все это сказалось и на отношении к подчиненным, к людям вообще. Сколько цинизма в его поучении молодому рабочему Голубкину: «Запомни, на свете всегда существовали сильные личности и рядом с ними, как временные спутники, люди слабые, в их числе завистники и ханжи. Не было бы первых, не было бы вторых. Все сильными быть не могут, уравниловки в этом вопросе не признаю. Так вот, мне всегда казалось, что ты из числа первых». (Голубкин действительно оказался сильной личностью в настоящем, а не саковском понимании.) В другом месте он выговаривает начальнику строительного участка: «Командуйте! Увольте, в конце концов, двух-трех, десяток человек к чертовой матери, но не тащите в мой кабинет каждого сопляка». И вполне справедливы слова заслуженного мастера завода, по сути подводящие черту под всей жизнью чиновника Сакова: «Все твои начинания движения забывались так же легко и быстро, как возникали, забывались потому, что рождались они в твоем кабинете. И не ради общего дела, а ради шумихи. Чтобы имечко твое лишний раз промелькнуло в газете, чтобы начальство тебя приветило. Вот что ставилось во главу угла, если уж говорить откровенно».