Там в шахматы, в шары иль из лука стрелами,Пернатый к потолку лаптой мечу летокИ тешусь разными играми.Иль из кристальных вод, купален, между древ,От солнца, от людей под скромным осененьем,Там внемлю юношей, а здесь плесканье дев,С душевным неким восхищеньем.Иль в стекла оптики картинные местаСмотрю моих усадьб; на свитках грады, царства,Моря, леса, — лежит вся мира красотаВ глазах, искусств через коварства.Иль в мрачном фонаре любуюсь, звезды зряБегущи в тишине по синю волн стремленью:Так солнцы в воздухе, я мню, текут горя,Премудрости ко прославленью.Иль смотрим, как вода с плотины с ревом льетИ, движа машину, древа на доски делит;Как сквозь чугунных пар столпов на воздух бьет,Клокоча огнь, толчет и мелет.Иль любопытны, как бумажны руны волнВ лотки сквозь игл, колес, подобно снегу, льютсяВ пушистых локонах, и тьмы вдруг веретенМарииной рукой прядутся.Иль как на лен, на шелк цвет, пестрота и лоск,Все прелести, красы, берутся с поль царицы;Сталь жесткая, глядим, как мягкий, алый воск,Куется в бердыши милицы.И сельски ратники как, царства став щитом,Бегут с стремленьем в строй во рыцарском убранстве:«За веру, за царя мы, — говорят, — помрем,Чем у французов быть в подданстве».Иль в лодке вдоль реки, по брегу пеш, верхом,Качусь на дрожках я соседей с вереницей;То рыбу удами, то дичь громим свинцом,То зайцев ловим псов станицей.Иль стоя внемлем шум зеленых, черных волн,Как дерн бугрит соха, злак трав падет косами,Серпами злато нив, — и ароматов полнПорхает ветр меж нимф рядами.Иль смотрим, как бежит под черной тучей теньПо копнам, по снопам, коврам желто-зеленымИ сходит солнышко на нижнюю степеньК холмам и рощам сине-темным.Иль, утомясь, идем скирдов, дубов под сень:На бреге Волхова разводим огнь дымистый;Глядим, как на воду ложится красный день,И пьем под небом чай душистый.Забавно! в тьме челнов с сетьми как рыбаки,Ленивым строем плыв, страшат тварь влаги стуком;Как парусы суда и лямкой бурлакиВлекут одним под песнью духом.Прекрасно! тихие, отлогие брегаИ редки холмики, селений мелких полны,Как, полосаты их клоня поля, луга,Стоят над током струй безмолвны.Приятно! как вдали сверкает луч с косыИ эхо за лесом под мглой гамит народа,Жнецов поющих, жниц полк идет с полосы,Когда мы едем из похода.Стекл заревом горит мой храмовидный дом.На гору желтый всход меж роз осиявая,Где встречу водомет шумит лучей дождем,Звучит музыка духовая.Из жерл чугунных гром по праздникам ревет;Под звездной молнией, под светлыми древамиТолпа крестьян, их жен вино и пиво пьет,Поет и пляшет под гудками.Но скучит как сия забава сельска нам,Внутрь дома тешимся столиц увеселеньем;Велим талантами родных своих детямБлистать: музыкой, пляской, пеньем.Амурчиков, харит плетень иль хоровод,Заняв у Талии игру и Терпсихоры,Цветочные венки пастух пастушке вьет, —А мы на них и пялим взоры.Там с арфы звучный порывный в души гром,Здесь тихогрома с струн смягченны, плавны тоныБегут, — и в естестве согласия во всемДают нам чувствовать законы.Но нет как праздника, и в будни я один,На возвышении сидя столпов перильных,При гуслях под вечер, челом моих сединСклонясь, ношусь в мечтах умильных, —Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?Мимолетящи суть все времени мечтаньи:Проходят годы, дни, рев морь и бурей шумИ всех зефиров повеваньи.Ах! где ж, ищу я вкруг, минувший красный день?Победы слава где, лучи Екатерины?Где Павловы дела? — Сокрылось солнце, — тень!..Кто весть и впредь полет орлиный?Вид лета красного нам Александров век;Он сердцем нежных лир удобен двигать струны;Блаженствовал под ним в спокойстве человек,Но мещет днесь и он перуны.Умолкнут ли они? — Сие лишь знает тот,Который к одному концу все правит сферы;Он перстом их своим как строй какой ведет,Ко благу общему склоняя меры.Он корни помыслов, он зрит полет всех мечтИ поглумляется безумству человеков:Тех освещает мрак, тех помрачает свет,И днешних, и грядущих веков.Грудь россов утвердил, как стену, он в отпорТемиру новому под Пултуском, Прейсш-Лау;Младых вождей расцвел победами там взор,И скрыл орла седого славу.Так самых светлых звезд блеск меркнет от нощей.Что жизнь ничтожная? Моя скудельна лира!Увы! и даже прах спахнет моих костейСатурн крылами с тленна мира.Разрушится сей дом, засохнет бор и сад,Не воспомянется нигде и имя Званки;Но сов, сычей из дупл огнезеленый взглядИ разве дым сверкнет с землянки.Иль нет, Евгений! ты, быв некогда моихСвидетель песен здесь, взойдешь на холм тот страшный,Который тощих недр и сводов внутрь своихВождя, волхва, гроб кроет мрачный,От коего как гром катается над иимС булатных ржавых врат, и сбруи медной гулыТак слышны под землей, как грохотом глухимВ лесах трясясь, звучат стрел тулы.Так, разве ты, отец! святым твоим жезломУдарив об доски, заросши мхом, железны,И свитых вкруг моей могилы змей гнездомПрогонишь — бледну зависть — в бездны;Не зря на колесо веселых, мрачных дней,На возвышение, на пониженье счастья,Единой правдою меня в умах людейЧрез Клии воскресишь согласья.Так, в мраке вечности она своей трубойУдобна лишь явить то место, где отзывыОт лиры моея шумящею рекойНеслись чрез холмы, долы, нивы.Ты слышал их, — и ты, будя твоим перомПотомков ото сна, близ Севера столицы,Шепнешь в слух страннику, в дали как тихий гром:«Здесь бога жил певец, Фелицы».