Виктор АРСЛАНОВ
P.S. Цель моя была очень скромная, ни на какое пророчество не претендующая: напомнить о некоторых исторических фактах в связи со столетием сборника о русской интеллигенции.
Французская словесность: контакты цивилизаций
ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА
"ЛГ" продолжает публикацию материалов о литературе стран дальнего зарубежья. Наша задача - назвать имена серьёзных авторов, их произведения, показать тенденции развития словесности страны или отдельного региона. На этот раз речь пойдёт о французской литературе
Валерий НИКИТИН - кандидат филологических наук, до 2004 года - ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН, сейчас - директор Французской библиотеки - Музея французской цивилизации Российского государственного социального университета. Переводчик, член Союза писателей России, лауреат премии Французской академии, кавалер Ордена искусств и литературы Французской Республики.
- Валерий Александрович, несколько лет назад вы давали интервью "Литературной газете" в связи с драматическим развитием событий вокруг Французской библиотеки. Как сейчас обстоят дела?
- На ту публикацию обратило внимание телевидение и тоже взяло у меня интервью, которое увидел ректор РГСУ В.И. Жуков, он и спас библиотеку. Сейчас количество французских книг в ней приближается к тридцати тысячам, и я пользуюсь случаем, чтобы выразить признательность "Литературной газете", которая повлияла на ход событий.
- А много в вашей библиотеке современных книг?
- Большая часть их издана в последние сорок лет.
- Может быть, о таком отрезке времени и поговорим? К тому же это совпадает с важной для французов датой: 1968 год - это студенческие волнения, своеобразная революция, хотя и несколько опереточная
- Да, тем более что в этот период ещё жили и творили некоторые писатели, которых можно назвать классиками ХХ века. В 1982 году ушёл из жизни Луи Арагон, возможно, самый крупный французский писатель прошлого века. Или вот умерший в 1979 году Жозеф Кессель, яркий представитель романтической ветви в новейшей французской литературе, автор "Дневной красавицы", "Льва". Кессель приехал во Францию из России, говорил на русском языке, учился у русских писателей. Наша классика вообще оказала сильное влияние на французских авторов ХХ века. В один из приездов в Москву Мориса Дрюона его спросили, как он относится к Толстому, к Достоевскому, на что он ответил: "Да это же всё наше!"
Долгую историю имеет культурный обмен между нашими странами. Толстой, работая над батальными сценами "Войны и мира", перечитывал "Пармскую обитель", Достоевский переводил на русский "Евгению Гранде". Не присутствуй Франция столь интенсивно в их сознании, возможно, отечественные писатели были бы столь же великими, но другими.
И сейчас контакты наших цивилизаций нужны как никогда. Французская цивилизация нам важна как камертон. Да и мы нужны Франции. Когда-то вся Европа говорила на французском, а сейчас, увы, перешла на английский. На "глобиш", как его называют французы. Поэтому, говоря здесь о представителях французской литературы новейшего времени, в первую очередь хочется назвать тех, кто был так или иначе связан с русской культурой. Например, как Анри Труайя, русский по происхождению, ставший знаменитым писателем, избранным затем, так же как и Кессель и Дрюон, во Французскую академию. Или как Жюльен Грак, написавший первые строчки своего великолепного романа "Побережье Сирта" под впечатлением от прочтения "Капитанской дочки". А вот у Паскаля Лене мы обнаруживаем отклики на русскую литературу ХХ века. Его роман "Начало конца" - это реверанс в сторону Андрея Платонова. Активно творили в последней трети минувшего века такие мастера слова, как Фелисьен Марсо, Франсуа Нурисье, Жан Дютур, Мишель Деон, Жан д amp;rsquo;Ормессон, Жиль Лапуж, Камилл Бурникель, Кристина де Ривуар, Кристина Арноти, Женевьева Дорман, тоже признающие свою кровную связь с традициями русской литературы.
В годы советской власти у нас французских писателей издавали довольно много, и отбор был хороший. Но, к сожалению, был и серьёзный идеологический контроль. Не публиковали практически никого из тех, кого я только что назвал. Не публиковали и Жака Шардона, Марселя Эме, Поля Морана, Луизу де Вильморен, Жана Жионо, Сиорана.
Знаете, я мысленно представляю себе каждую национальную литературу в виде континента. Причём переводы зарубежных классиков - это тоже части континента русской литературы. Наша издательская политика должна строиться таким образом, чтобы наращивать континент. Нужно издавать прежде всего классику ХХ века. Язвительного Сиорана, музыкального Шардона, задорного Эме, беспокойного Жионо, ироничного Марсо, сурового Дютура, эпического д amp;rsquo;Ормессона, причудливого Турнье, скитающегося в лабиринтах времени Модиано, бичующего пороки технологической цивилизации Леклезио
- А из более молодых кого бы вы отметили?
- Следует назвать имена Пьера Мишона, Кристиана Бобена, Паскаля Киньяра, Даниэля Пеннака, Жана Эшноза, Сильви Жермен, Франсуа Бона, Жана Руо, Жана-Филиппа Туссена, писателей, которым повезло с переводами на русский язык. Они, конечно, разные, но всех их объединяет особая скрупулёзность в работе со словом. Хочется выделить также писателей, обращающихся к недавней либо далёкой истории. Вот, например, роман Алена Леблана о событиях 1968 года - складно рассказанная история любви на отчётливо прорисованном социально-идеологическом фоне с психологически достоверными персонажами. На том же материале, только более панорамно, написан роман Мишеля дель Кастильо "Жизнь во лжи". Всегда насыщены политической разоблачительной тематикой исторические романы Дидье Дененкса. Не иссякает интерес к Первой мировой войне. Наиболее яркая из последних новинок на эту тему - роман Клода Дюнетона "Памятник". Или вот ещё одна группа писателей - постмодернисты. Здесь с Мишелем Турнье соревнуются в изобретательности Эрик Шевийяр, Дидье ван Ковелар, Эрика-Эмманюэль Шмитт. Есть во Франции и почвенники - таких очень много, пытающихся поддерживать традицию Жана Жионо. Это в первую очередь Дени Тиллинак, Кристиан Синьоль, Ришар Мийе.
- Является ли формирование школ, течений отражением политических процессов, подвижек в социальной сфере, скажем, откликом на молодёжные волнения в парижских пригородах, или же они выглядят чем-то сугубо абстрактным? Какие реалии отражают "новый роман", структурализм, минимализм? Или вот ещё в связи с Уэльбеком мне попался термин - "депрессионизм".
- Ну что касается Уэльбека, то это, я думаю, его собственная проблема. И его докторов. Впрочем, как показывает пример Фрейда, из индивидуальной психопатологии могут рождаться целые учения. Хотя не только это. Феномен Уэльбека выглядит как типичная раскрутка ещё одного издательского бренда.
А вот минимализм - это не устоявшийся ещё термин, имеющий отношение и к стилю, и к содержанию. Писатели-минималисты стараются преображать мелкие детали бытия в художественную ткань, причём как можно лаконичнее. Минималистами, например, считают Пьера Мишона, Кристиана Бобена, Жана Эшноза, Жана-Лу Трассара, Филиппа Делерма, Пьера Бургинью. Или вот роман менее известной Гаэль Объегли "Природа". Описание здесь как в истории болезни, причём персонажи не называются, а определяются - "пенсионерка", "астронавтка", "проститутка", "троцкистка". Нечто подобное мы видим и в книгах Режи Жоффре, довольно удачно описывающего людские пороки и страдания. Его миниатюрам можно давать названия "Апатия", "Безумие", "Прострация", "Убийство" и т.д. Им противопоставляют "максималистов" Антуана Володина, Филиппа Гийота, в чьих романах более явно присутствуют идеология, политика.