Встречи с авторами пройдут и на стенде "Литературной газеты" (зал "А", стенд N 48):
5 СЕНТЯБРЯ
12.00 - Александр Хорт представляет "Антологию чёрного юмора" и аудиокнигу "Забавные картинки из жизни Леонида Утёсова";
14.00 - презентация новой книги Игоря Гамаюнова "Свободная ладья" - рассказы, роман-хроника "Майгун", эссе;
15.00 - презентация романа Ангелины Масляковой "Аmore mia";
15.30 - презентация документальной книги Марии Залесской "Замки Баварского короля";
16.00 - презентация книги Константина Залесского "Кто есть кто в истории СССР. 1924-1953 гг.".
6 СЕНТЯБРЯ
13.00 - встреча с Вадимом Бурлаком и презентация его книг;
15.00 - презентация нового романа Александра Кондрашова "Лавпарад".
Печальный юбилей
ПОМНИМ
В августе нынешнего года Вячеславу Дёгтеву исполнилось бы всего 50
Андрей ВОРОНЦОВ
Дёгтева уже четыре года нет с нами. Его смерть казалась немыслимой. Трудно поверить в неё и сейчас, особенно тем, кто знал Славу. В сорок пять с небольшим лет он пятнадцать раз подтягивался на перекладине, уже не пил и не курил. Но, видимо, не прошло даром для него литературное лихолетье Я не сделаю никакого открытия, если скажу, что непьющим писателям сейчас не легче, чем пьющим. Пьющие снимают стресс, расслабляются в компании собратьев по несчастью (писателей то бишь), а непьющие загоняют стрессы вглубь - в нервную систему, в сердце, в хрупкие сосуды. Одни рискуют потерять печень, другие - всё остальное. Упаси Боже предположить, что я таким образом оправдываю пьянство в литературной среде, я просто констатирую печальный факт: писателю нынче, чтобы дожить до благородных седин, нужна любовь, причём любовь не только читательская. Его должно любить государство, а оно теперь, на мой взгляд, писателя презирает. Не по злому умыслу, не идейно, а чисто психологически. Оно видит в нас вечных и вздорных просителей. Может быть, я ошибаюсь относительно причин писательских стрессов, но писатели меня поймут. Государство ли тому виной, новые ли хозяева жизни, нувориши, но атмосферное давление нелюбви ощущает каждый из нас.
Казалось бы, при чём здесь Вячеслав Дёгтев, который начиная с 1990 года выпустил 13 книг прозы? А вы посмотрите тиражи этих книг и многое поймёте. Половина из них к тому же вышла в провинции и в Москву не попала. Дёгтев вышел на широкую писательскую дорогу в ту пору, когда она по мановению чьих-то бровей - Ельцина, Гайдара иди Бурбулиса, не знаю - стала вдруг просёлочной. Да, Дёгтева печатали все литературные издания (исключая откровенно либеральные). Однако эти издания всё меньше читались и выписывались. Я уже не говорю о такой щепетильной вещи, как гонорары. В советское время на гонорар за небольшой рассказ можно было жить месяц. В постсоветское - на него едва можно выпить и почти невозможно закусить. Как быть писателю?
Как выходил из этого положения Дёгтев, я узнал сразу же после знакомства с ним. Было это в 1992 году. Он принёс в журнал "Новая Россия" ("Воскресение"), где я тогда работал, рассказ. Я рассказ принял, но вскоре обнаружил, что он уже напечатан в газете "Литературная Россия". Такое случается, и я не придал этому особого значения. Но вскоре выяснилось, что такое со Славой случалось постоянно. Он не мог себе позволить, "залетая" в Москву из Воронежа, оставить в каком-либо издании один экземпляр рассказа (или, точнее, несколько рассказов - по одному он не носил). Он их разбрасывал веером по разным изданиям. Кто напечатает первым, тот и будет прав, а кто вторым, пусть не сетует на нерасторопность. Славу называли "русским Джеком Лондоном", но ни сам Джек Лондон, ни его литературное альтер эго Мартин Иден такого себе не позволяли. Дёгтев пошёл дальше них, чтобы пробить стену читательского и издательского равнодушия. Пробил ли он её? До конца жизни он не получил массового читательского признания, хотя и заслуживал этого. Его в последние годы признали издатели, но почему-то не торопились "раскручивать" с той же интенсивностью, с какой все эти годы создавали дутые писательские авторитеты.
Может быть, Слава всё же добился бы своего в итоге, но он умер. Его писательская жизнь - грустная повесть. И грустнее всего в ней то, что именно после сорока Дёгтев стал писать не для того, чтобы "пробиться", а для себя, для души. Его ранние вещи были, скорее, эффектны, чем глубоки. Последние работы - "Белая невеста", "Пар над кровью" - пронзительны и неподдельно, по-русски, нараспашку, лиричны. В глубине своего сердца массивный, внешне грубоватый Дёгтев был не только умным, но и тонким. Он понимал русскую душу и, что самое главное, умел писать о ней. Его творчество не "пожрётся жерлом вечности", и читателям ещё предстоит