Беседу вёл Юрий БЕЛИКОВ, собственный корреспондент "ЛГ", ЧУСОВОЙ-ПЕРМЬ
Фальстарт, или Как заткнуть водопад
ЛИТПРОЗЕКТОР
Продолжаем разговор о произведениях, вошедших в шорт-лист
Ольга ШАТОХИНА
Бывают книги настолько плохие, что остаётся лишь удивляться, как их угораздило выйти в свет. Никакая редактура им явно не поможет. Разве только полностью переписать, причём, желательно, отогнав автора на безопасное для литературы расстояние
А вот "Дом, в котором" Мариам Петросян являет собой классический пример сырого текста. Для дебютной книги дело, в общем-то, понятное. Первое произведение либо вынашивается годами и полируется до блеска, до полного и абсолютного совершенства - и тогда опасность провала подстерегает автора при поспешном издании второй книги, либо дебют оказывается таким, как в рассматриваемом случае. Книжка вовсе не пустышка, автору есть что сказать, хватает и мыслей, и вдохновенной фантазии, но всё это - мысли, образы, фантазии, собственное и заимствованное - расположено в полнейшем беспорядке.
Конечно, у кого-то из читателей хватает сил продраться сквозь хаотичный текст и понять, о чём хотела поведать автор. Но, как показывает горький опыт, таких читателей очень и очень мало. Даже если говорить о взрослых. Но ведь будущая книга кое-где уже позиционируется как подростковая, для среднего и старшего школьного возраста. А это, как говорится, полный караул.
С детьми, тем более в таком сложном возрасте, надо говорить не примитивным, - засмеют! - но ясным языком. Только очень начитанный, развитый, образованный человек сможет понять, что, описывая на протяжении многих страниц жестокие развлечения подростков, запертых в интернате, автор в общем-то желает рассказать о медленном пробуждении сердечной доброты, способности любить и сострадать. Подросток просто не поймёт. В лучшем случае заскучает и закроет книгу, а в худшем - увидит в самых отвратительных страницах руководство к практическим действиям в реальности.
Нельзя с детьми в постмодернистские игры играть.
Даже понять, что происходит в книге, удаётся не сразу. "Дом стоит на окраине города. В месте, называемом "Расчёской". Длинные многоэтажки здесь выстроены зубчатыми рядами с промежутками квадратно-бетонных дворов - предполагаемыми местами игр молодых "расчёсочников". Зубья белы, многоглазы и похожи один на другой. Там, где они ещё не выросли, - обнесённые заборами пустыри Труха снесённых домов, гнездилища крыс и бродячих собак, гораздо более интересные молодым "расчёсочникам", чем их собственные дворы, - интервалы между зубьями. На нейтральной территории между двумя мирами - зубцов и пустырей - стоит Дом. Его называют Серым. Он стар и по возрасту ближе к пустырям - захоронениям его ровесников. Он одинок - другие дома сторонятся его - и не похож на зубец, потому что не тянется вверх". Так и тянется текст, томительно и многословно, и пока читатель разберётся, что речь идёт об интернате для детей-инвалидов, за спиной останется немало страниц.
Оригинальна ли эта книга? Сам по себе замысел неплох - сдобренная детскими страшилками, житейскими воспоминаниями, философскими рассуждениями и фантасмагорией история взросления воспитанников Дома. Философии многовато - подростки так не рассуждают. И вдобавок в повествовании упорно просматривается влияние то одного, то другого видного автора. Понятно, что в наше время, стоя перед многовековой литературной историей, чрезвычайно трудно придумать что-то принципиально новое и оригинальное. Но надо работать, надо Иначе-то как?
"Кроссовки я нашёл случайно. Давно забыл о них. Старый подарок, уже и не вспомнить, чей, из прошлой жизни. Ярко-красные, запакованные в блестящий пакет, с полосатой, как леденец, подошвой. Я разорвал упаковку, погладил огненные шнурки и быстро переобулся. Ноги приобрели странный вид. Какой-то непривычно ходячий. Я и забыл, что они могут быть такими". Яркие кроссовки - яркий образ но сразу возникает тень гениального и жестокого сказочника Андерсена, изобразившего тщеславную девочку в заколдованных красных туфельках и отрубленные ножки, пляшущие сами по себе.