На Хлебникове и воде
Родился в 1968 году в Херсоне, в настоящее время живёт и работает в Киеве. Главный редактор журнала культурного сопротивления "ШО" и один из основателей украинского слэма. Лауреат Международной премии им. великого князя Юрия Долгорукого (2004), премии журнала "Новый мир" (2005) и премии "Планета Поэта" им. Л.Н. Вышеславского (2007).
Автор семи книг стихов и многочисленных публикаций в газетной и журнальной периодике: "Новый мир", "Знамя", "Октябрь", "Континент", "Зарубежные записки", "Арион", "Радуга", "Смена" и др.
***
Мой милый друг! Такая ночь в Крыму,
что я - не сторож сердцу своему.
Рай переполнен. Небеса провисли,
ночую в перевёрнутой арбе,
И если перед сном приходят мысли,
то как заснуть при мысли о тебе?
Такая ночь токайского разлива,
сквозь щели в потолке неторопливо
струится и густеет августев.
Так нежно пахнут звёздные глубины
подмышками твоими голубыми;
Уже, наполовину опустев,
к речной воде, на корточках, с откосов
сползает сад - шершав и абрикосов!
В консервной банке плавает звезда.
О женщина - сожжённое огниво:
так тяжело, так страшно, так счастливо!
И жить всегда - так мало, как всегда.
***
Напой мне, Родина, дамасскими губами
в овраге тёмно-синем о стрижах.
Как сбиты в кровь слова!
Как срезаны мы с вами -
за истину в предложных падежах!
Что истина, когда, не признавая торга,
скрывала от меня и от тебя
слезинки вдохновенья и восторга
спецназовская маска бытия.
Оставь меня в саду на берегу колодца,
за пазухой Господней, в лебеде
Где жжётся рукопись,
где яростно живётся
на Хлебникове и воде.
***
И когда меня подхватил
бесконечный поток племён,
насадил на копья поверх боевых знамён:
"Вот теперь тебе - далеко видать,
хорошо слыхать,
будешь волком выть
да от крови не просыхать,
а придёт пора подыхать,
на осипшем ветру уснуть,
ты запомни обратный путь"
И когда я узрел череду пророков
и легион святых,
как сплавляют идолов по Днепру
и мерцают их
годовые кольца, как будто нимбы,
за веком век:
только истина убивает,
а правда плодит калек,
только истина неумолима
и подобна общей беде,
до сих пор живём и плавимся в Золотой Орде.
Ты упрячь меня в самый дальний
и пыльный Google,
этот стих, как чайник,
поставь закипать на уголь,
чтобы он свистел от любви до боли,
и тьмы щепоть
мельхиоровой ложечкой размешал Господь.
И тогда я признаюсь тебе на скифском,
без словаря:
высшей пробы твои засосы, любовь моя.
***
Полусонной, сгоревшею спичкой
пахнет дырочка в нотном листе.
Я открою скрипичной отмычкой
инкерманское алиготе.
Вы услышите клёкот грифона,
и с похмелья привидится вам:
запятую латунь саксофона
афроангел подносит к губам.
Это будет приморский посёлок -
на солдатский обмылок похож.
Это будет поэту под сорок,
это будет прокрустова ложь.
Разминая мучное колено
пэтэушницы из Фермопил
помню виолончельное сено,
на котором её полюбил.
Это будет забытое имя
и сольфеджио грубый помол.
Вот - её виноградное вымя
комсомольский значок уколол.
Вот - читаю молчанье о полку,
разрешаю подстричься стрижу,
и в субботу молю кофемолку,
и на сельскую церковь гляжу.
Чья секундная стрелка спешила
приговор принести на хвосте?
Это - я, это - пятка Ахилла,
это - дырочка в нотном листе.
***
Укоряй меня, милая корюшка,
убаюкивай рыбной игрой,
я шатаюсь, набитый до горюшка
золотой стихотворной икрой.
Это стерео, это монахиня,
тишину подсекает сверчок,