- Вы сформировались творчески внутри "взрыва" театра 60-х, а если продолжить эту метафору, сегодня мы видим воронку после взрыва. Для вас это драматическое переживание или вы, что называется, стоите выше?
- Тогда взрыв был не только в театре, это были и социальные изменения, и явления в иных искусствах, новые средства выражения "Таганка" это почувствовала и рванула впереди всех. С тех пор на "Таганку" вешают всех собак - мол, политический театр. Но у нас не было откровенно политических спектаклей. Это был театр новой формы, что и есть главное для театра. Выразительные средства, которые адекватно отражали социальные перемены. Роза не сможет расцвести на помойке, нужна почва, причём очень ухоженная. Пушкин не мог бы появиться, если б до него не было Карамзина, Жуковского, Вяземского не буду всех перечислять, но Пушкин саккумулировал эти чаяния и стал пиком. Так же и Театр на Таганке саккумулировал в 64-м поиски студенческого театра МГУ, где ставил Ролан Быков, других молодых коллективов. "Таганка" многое открыла. Например, до нас в России вообще не играли классику в современных костюмах, а мы таким сделали "Гамлета" - как репетировали в джинсах и свитерах, так и оставили в спектакле. А сейчас даже опера стала исполняться в джинсах! Что иногда раздражает - всё-таки Моцарт Для нас это была естественность, направленная на разрушение академизма. Возникла догадка, как пик! Но невозможно всё время оставаться на пике, и к концу 1970-х началось снижение. Зрители этого ещё не замечали, но внутри профессии всё ощущалось. Наступивший очень сильный вакуум совпал с нашей социальной революцией, бескровной, но очень опасной, потому что произошла смена формаций. Уже другие ритмы, другие средства выражения, другое поколение Почему случился такой разрыв поколений? Потому что молодые хотят начать с нуля, что большая ошибка. Долго продлится учёба, накопление, пока они сами поймут, на своих ошибках, к чему надо было идти.
- Мне кажется, что у них выбора уже нет.
- Выбора нет, просто нужно время. К сожалению, нам грозит не очень хорошее время для театра и кинематографа. Будет конфликт в человеческих отношениях, как в XIX веке, когда уничижается маленький человек без локтей, без бойцовых качеств, которому присущ талант, но у которого вовсе не обязательно ангельский характер. Люди, власть и деньги имущие, часто путают характер и талант: им неудобно жить рядом с плохим характером, давать ему деньги и потакать. Но это же совершенно противоположные вещи! Чем больше талант, тем труднее характер, причём с годами характер портится, потому что он должен таланту служить. Талант - это дар, и если ему не служить, он быстро нивелируется и умирает. Яркий пример разрыва таланта и характера - Анатолий Васильев. Абсолютный талант, новатор, которых не так много, кстати, в истории русского театра вообще. Но он оказался неугоден начальству своим характером. Я думаю, что люди, слепые к искусству, но власть имущие, будут заказывать убогую музыку, и нужно будет очень долго пробиваться через эту толщу. Это почва, неудобная для быстро растущего таланта. Мне очень жалко молодых. Они не берут опыт предшествующего поколения, думая, что поймают Жар-птицу за хвост одной рукой. В искусстве такого не бывает.
- А какое у вас отношение к современной драматургии, к новым авторам?
- Мне стало скучно в психологическом русском театре, где драма - и классическая, и современная - одним ключом открывается. Любая пьеса решается по принципу "Я - в предлагаемых обстоятельствах, мои естественные чувства, подача от себя" Требуется одна краска, а мне надоело уже играть одной-двумя красками. Я - внутри профессии, только когда могу играть объёмно. Когда Юрий Любимов ставил "Электру" Софокла, я столкнулась с требованием проявления моих чувств. Но этого не может быть - я не хочу убивать свою маму! В древнегреческой драматургии совсем другие законы, нужна иная пластика, перепады голоса - это, скорее, оперный подход. А как перевести на пластический язык интеллектуальную поэзию Ахматовой или "Федру" Цветаевой? Мы очень долго топтались на месте, пока Альберто Алонсо, который ставил для Плисецкой "Кармен-сюиту", не прочистил нам мозги в области современной пластики. Я поняла, что в соединении культур можно найти новый язык, как в соединении наук появились биофизика, биохимия В начале 90-х с греческим режиссёром Теодоросом Терзопулосом мы стали работать с так называемой новой драмой - взяли Хайнера Мюллера, который у нас в стране на тот момент даже не переводился, не то что не ставился. Он берёт какой-то известный материал и делает свою пьесу - "Медея-материал", "Гамлет-машина"; берёт "Опасные связи" де Лакло и делает "Квартет". Получается современный интеллектуальный ряд. Я сыграла Электру, Федру, Медею - после таких ролей и новые, и старые драмы скучны и пресны. А та современная драма, которая у нас сейчас играется, мне кажется слишком лёгкой для исполнения. Мне она не интересна. Интересно разгадывать какую-то задачу, которую, во-первых, до тебя никто не решал, а во-вторых, как бы и неразрешимую. Бессонными ночами об этом приятно думать. А когда легко - зачем? Заработать деньги? Заработать можно, где угодно.