Если вы заподозрите меня в завистливом разочаровании, то жестоко ошибётесь. Они меня, скорее, порадовали. Несомненной одарённостью. Непочтительным остроумием. Не только внутренней, но и внешней свободой первого в нашей словесности непоротого поколения. Тем не менее подавленности от их явного превосходства я не испытал. Может, по той причине, что в моей, пусть не вполне современной, пусть отчасти старомодной манере тоже, подозреваю, есть свои преимущества. Скажем, бóльшая человечность, отсутствие тотального скепсиса, доверие к сердечным движениям, опять же, простите, лиричность и душевность. Особенно по отношению к малым сим. К тем самым, среди которых я родился и вырос, среди которых живу и теперь, несмотря на отдельные спонтанные соприкосновения с более благоустроенным миром.
По зрелому размышлению я пришёл к догадке, что перечисленные свойства моей, стыдно говорить, стилистики и раздражают более всего редакторов престижных изданий. Дают им повод брезгливо морщиться и называть такую манеру «отстоем». В полном соответствии с героями, которых она воссоздаёт. На этот счёт не может быть сомнений. Некоторое время назад в одном модном журнале после некоторых раздумий мне вернули предложенный рассказ. Причём вопреки нынешним правилам снизошли до некоторых объяснений.
– Видите ли, – растолковали мне в двух, надо признать, весьма внятных словах, – ваши герои ездят на метро. А наши читатели в большинстве своём – владельцы иномарок. Им пассажиры метро неинтересны.
В сущности, в этой откровенной фразе было сформулировано кредо целого газетно-журнального, а также и литературного направления. Любители учитывать нюансы называют его политическим гламуром. Я бы предпочёл традиционное определение. У нас появились буржуазная журналистика и буржуазная литература. На марксистском толковании данного явления я не настаиваю. Моральных оценок избегаю. Просто хочу подчеркнуть, что в сфере внимания таких журналистов и таких писателей – большие деньги. И всё, что с ними связано. Определённый образ жизни и соответствующий образ мысли.
По странной игре природы он именуется демократическим. Хотя проповедует и воспевает вовсе не простоту, не естественность, не общедоступность, не скромность притязаний и не отсутствие привилегий… Скорее, вещи прямо противоположные. Что тут скажешь, таким уж путём пошла наша демократия, не заботой о простом человеке вдохновляясь, но азартом безудержного потребления, не «мыслить и страдать» желая, а безудержно наслаждаться и беспечно процветать.
Давно никого не удивляют роскошные магазины, порог которых обычный горожанин стесняется переступить. Или рестораны, окружённые целыми дивизионами навороченных джипов. Пришла пора и журналов, где появление на страницах регулируется определённым имущественным цензом и, так сказать, стилистическим дресс-кодом.
Здесь не обеспокоены поиском безвестных талантов и не питают слабости к скандально неуравновешенной богеме. Всем на свете перечням известных авторов, входящих в престижные ассоциации и союзы, здесь предпочитают список Форбса. Литературный редактор не положит на стол знаменитому шефу слепую рукопись с кратким пояснением «Лагерь глазами мужика». Любые явления и общественные институты, в том числе, увы, и лагерь, представляют интерес только в том случае, если увидены глазами миллионера. И описаны, само собою, для такой же миллионерской аудитории, которой, понятное дело, и в изящной словесности свойствены специфические интересы и симпатии.
Не соответствующих просят не беспокоиться.
Точка зрения авторов колонки может не совпадать с позицией редакции
Призрак «Опеля»
События и мнения
Призрак «Опеля»
ОПРОС
Срыв покупки заводов «Опель» консорциумом с участием российского капитала наделал шума на весь мир. Владимир Путин назвал случившееся хорошим уроком и дал понять, что без последствий для будущих отношений с западным бизнесом этот шаг не останется. В чём же урок и будут ли последствия?
Олег БОГОМОЛОВ, доктор экономических наук, академик РАН:
– Наша попытка приобрести акции «Опеля» была вполне логична. Российское автомобилестроение в сложном положении и доступ к новым технологиям, управленческому опыту западных партнёров нам крайне необходим. Политический подтекст у всей этой истории есть, но пока он никак особо не проявил себя. Сразу после известия об отмене сделки я внимательно смотрел выпуски новостей на немецком телевидении. Никакого негатива по отношению к России в них не прозвучало. Скорее, наоборот. Ведь интересы ФРГ в данном случае совпадали с российскими.