Для поляков же «возвращение» выглядит опасным, ибо чревато возрождением германских великодержавных традиций. «Как представитель польского общества я должен задать вопрос: что означает эта «новая нормальность»? – спрашивал глава польского правительства Доналд Туск. – Почему всё, что обеспечивало безопасность Европы, должно быть определено заново?»
А польский президент Качиньски предостерегал против принятия Польшей Европейской хартии основных прав. Потому что, по его мнению, это повлечёт за собой новые претензии былых немецких собственников, изгнанных со своей земли после войны. Ведь они и их потомки по-прежнему требуют от Польши возвращения имущества или выплаты компенсаций, о которых она и слышать не хочет.
С немецкой точки зрения страхи польских соседей иррациональны. Немцев удивляет настойчивость поляков, снова и снова требующих официальных заверений в несостоятельности имущественных претензий «изгнанных». Как на обыденном уровне, так и во внутриполитических дискуссиях немцы, не отрицая вины нацизма перед иными народами, склонны видеть в рядах жертв и немецкое гражданское население. Живучесть старых национальных «образов врага» именно у тех восточноевропейских соседей, которые, как полагает рядовой немецкий бюргер, должны быть благодарны ФРГ за политическую и экономическую поддержку в 90-е годы, стала для немцев обидной неожиданностью.
Так что исторические обиды и счёты никуда не ушли.
Директор Германского исторического института в Москве Бернд БОНЕВЕЧ о соотношении истории и политики
– Господин Боневеч, чем занимается в Москве Германский исторический институт?
– Первоочередная задача института – поддержка немецких историков, которые занимаются историей России и Германии. Например, в новейшей немецкой истории есть такие темы, для работы над которыми необходимы исследования в центральных и местных российских архивах, в бывшем Особом архиве. Мы помогаем немецким учёным преодолевать бюрократические препятствия, помогаем им сориентироваться в Москве… Для работы в российских архивах немецкие исследователи могут получить стипендии нашего института.
– Можно порадоваться за немецких историков. А каковы ваши отношения с российскими учёными? Их вы не поддерживаете?
– Из тех же средств, из которых идут стипендии немецким историкам в России, мы назначаем и стипендии для российских историков, которым необходимо вести исследовательскую работу в Германии. Ровно половина наших стипендий идёт российским соискателям. Кроме того, у нас много научных проектов, в которых непосредственно участвуют российские историки. Мы и дальше предполагаем поддерживать российских коллег… Но я убеждён, что российские власти поймут важность гуманитарных наук, в частности истории, и сами начнут поддерживать своих учёных так, чтобы те могли работать, а не бороться за выживание. Это необходимо, если Россия хочет сохранить свою духовную элиту.
– Многие западные НПО (неправительственные организации), работавшие в России в 90-е годы, что греха таить, дискредитировали себя. В их деятельности чётко просматривалось бездумное, оголтелое «демократизаторство», презрение к русским традициям, проталкивание национальных интересов собственных государств. Поэтому в нынешней России отношение к западным НПО нередко скептическое…
– А мы ничего общего с такими организациями не имеем. Мы – не НПО, а научный институт. НПО иногда приходят в страну и говорят: «Надо делать так-то и так-то». Мы же в лучшем случае скажем: «У нас в стране это делалось вот так, а подойдёт вам наш опыт или нет – решайте сами». Но главная наша задача – научная деятельность и содействие ей.
– Германский опыт может оказаться интересным для российских историков. Например, как сохранить толерантность в общении с Польшей, желающей превратить своё историческое прошлое в политическое настоящее? У нынешней Германии накоплен большой опыт «исторических» дискуссий с Польшей. Причём не так давно эти дискуссии с польской стороны скакнули на государственно-политический уровень… Как преодолевает Германия «исторические» проблемы с восточным соседом по Евросоюзу? Ведь налицо различные интерпретации одних и тех же исторических событий. Казалось бы – тупик…