Я прекрасно понимаю, что любые мои возражения автору этой сумбурной книги – всё равно что мёртвому припарки. Авторы подобных книг не хотят знать истины, они хотят скандала. Любая критика покажется им мизерной: ещё не разгорелось! А ведь скандала и не будет: о чём скандалить? О лихорадочных и не вполне внятных комментариях? О полном непонимании природы эпистолярного жанра? В конце концов даже сплетни, если говорить о литературном произведении, должны быть не ниже какого-то самого скромного уровня. Здесь этот уровень, говоря нынешним языком, значительно ниже кухонного плинтуса.
Почему современные геростраты и геростратки (это стремление в наш век феминизма давно перестало быть только мужским стремлением жечь храмы) так хотят превратить Лицо – в морду, а Лик – в рожу, особенно если это лица знаковых фигур советского времени?.. Да и постсоветского, где имя Пастернака остаётся одним из великих имён русской литературы. Скорее всего, подобное сегодня так же благодатно и прибыльно, как, например, в былые времена сочинение восторженных жизнеописаний представителей литначальства или воспевание соцреализма в эстонской литературе.
(В ещё одной, изданной в российской глубинке книге, на этот раз речь идёт о Цветаевой, столько непонимания и злобы к поэтессе, что даже не хочется объявлять выходные данные и мараться о название книги. Но всё же не обойду одного момента. Автор(ша) в патриотическом порыве заявляет, что любовь Есенина – это любовь русская, а любовь Цветаевой, однако, не русская… Хоть стой, как в таких случаях говорится, хоть падай. А как же русско-американские страсти великого лирика в процессе его романа с Айседорой? Нет, не на пользу идёт разоблачительство великих сегодняшней интеллигентской тусовке. Тусовка легко разоблачает себя.)
Говоря о том, что происходит вокруг присуждения Пастернаку Нобелевской премии, автор откровенно расписывается в своём полном непонимании происходящего – в те далёкие оттепельно-метельные годы:
«Как некрасиво Пастернак отказался от Нобелевской премии! Что-то спутав в общей картине и не желая сказать ничего своего» (с. 579). Да ну, так уж и некрасиво? Легко судить, если так хочется осудить. Но когда вам приставляют к горлу нож, выбирать не приходится. Потому что отказ от премии ничего не означал. Он отказался – да, но его отказ ничего не значил для Нобелевского комитета. Премия была присуждена, её носителем был Борис Пастернак. Был он нобелевским лауреатом и для всего культурного мира. Через много лет сын Пастернака получил в Стокгольме нобелевский диплом. Кстати, это не первый отказ от премии. Когда-то Лев Толстой заранее предупреждал Нобелевский комитет о своём отказе, а лет через шестьдесят после этого и Жан Поль Сартр отказался от уже присуждённой премии – ну и что? Не отрекись Пастернак – формально – от премии, его произведения, стихи, проза и т.д. были бы на десятилетия изъяты из культурного обихода СССР. И поэт несомненно это понимал. Действительно, очень скоро появились посмертные книги Пастернака, включая знаменитый синий том в «Библиотеке поэта» с предисловием Синявского, далее однотомники и двухтомники, в которые, кстати, всё же входили и «Стихи из романа», а на закате советской власти недавно опальный «Доктор Живаго» стал воспроизводиться гигантскими тиражами. Так что Пастернак сказал то, что хотел сказать, единственно возможное в той давней ситуации политического скандала. А если и спутал что-то, так в частностях, а не в общей картине. Общую картину он сохранил.
P.S. Но вернёмся к автору действительно путаных комментариев. В новом труде г-жи Катаевой есть несколько отсылок к предыдущему своему сочинению – книге «Анти-Ахматова». На минуту обратимся к нему и мы. Например, на стр. 240 (издание 2007 года), изобличая Ахматову во всех смертных грехах, автор приводит двустишие поэтессы с комментарием в две фразы:
«Кто это право дал кретину –
Совать звезду под гильотину?
Так она разошлась в период «оттепели». Гражданский пафос был ярок».
Вы только оцените это кухонное – «разошлась». Как-то не по-джентльменски… Это Ахматова-то разошлась, предалась, так сказать, гражданскому пафосу… И вот этот пассаж выдаёт автора (Катаеву) с головой – меру притязаний, далее, уж извините, не литературную, а вполне житейскую стервозность, а главное – полное невежество в том, что касается поэзии оттепельных лет, да и вообще поэзии Анны Ахматовой или Пастернака. Очевидно, г-же Катаевой всё равно, о ком идёт речь. Главное – чтобы круто. Вот и накрутила… Дело в том, что приведённое Катаевой двустишие принадлежит перу замечательной и ныне здравствующей поэтессы Юнны Мориц, и было оно напечатано в журнале «Юность» в начале 60-х годов ХХ века в составе стихотворения «Памяти Галактиона Табидзе», и многие помнят его начало – «На Мцхету падает звезда…». А дальше, если без искажений: «Кто разрешил её казнить, И это право дал кретину Совать звезду под гильотину…» К этому и добавить нечего. Заинтересованные могут легко отыскать и прочитать весь текст в книгах Юнны Мориц или в Сети. Вряд ли это сознательная провокация «группы лиц», впрочем, как и весь мутно прокомментированный корпус цитат из писем и других источников «Другого Пастернака».