Блазновато, кажется, да было так.
(Аввакум – Епифанию)
…Меня уносит шитик Аввакума
в таинственную водную пучину.
Седые волны ангельского шума
Меня покрыли. Так ли мир покину –
река сглотнёт почившего во Бозе.
Но Он и здесь ко мне проявит жалость –
И на пашковском я лежу обозе,
чту «Отче наш»: душа проголодалась.
За эти дни, что я плетусь в Дауры,
в Отечестве поднакопилось бляди.
О сколь чреваты вы, земные шкуры,
убийцы душ, блаженных Бога ради.
Зри, старец, окаянные метели
смеются над отеческим преданьем.
Уж бесы в очи царски поглядели
и нас терзают пыткой да изгнаньем.
На чепь посажен, аз сижу в землице,
запоминаю тайные знаменья.
Аз во перстах отрубленной десницы
Господне, грешный, зрил благословенье.
Припоминаю: сладость мук за веру,
язык твой, старец, взятый из гортани,
по всей Руси рассыпанную серу
земного ада, утешенье в брани,
главы с плечей, костры заместо гробу
на радость человеческому гнусу,
летящему ко дьяволу в утробу,
и плач земной по Господу Исусу.
***
Зачем люблю, зачем я нелюбим?
Зачем гляжу я, как блуждает дым
Над ветхою соседскою избой –
И облака берут его с собой?
Зачем стою на этом вот крыльце,
О матери забыв и об отце,
Себя не помня: что-то там, в степи!..
И лайка тускло плачет на цепи.
Зачем рукою трогаю венец
Со страшным срезом годовых колец?
О, чёрный дом, когда-то жёлтый сруб!
Как твой торец потрескался и груб!
Зачем артель кивала над тобой,
Соединяя брёвна не скобой,
Не злясь в труде, не зная слова «тост» –
А в ласточкин их собирала хвост?
Зачем же я, взошедший на крыльцо,
Держу в руках железное кольцо,
Зачем хочу я, чтобы этот дом
Был с ласточкиным маленьким гнездом?..
***
Я когда-то был в доме одном.
Там у маленькой девочки грустной
Черепаха живёт под столом
И питается белой капустой.
Я спросил: «Почему ты грустна?»
Но она отшатнулась со страху
И чуть слышно сказала: «Весна», –
И прижала к груди черепаху.
***
Странник в детство проснулся –
и видели отрока в поле пшеничном.
Отрок шёл по мощёной по площади
в граде столичном,
Отрок вышел из Пермского леса,
ступив на дорогу
К той горе, где возносятся гимны
Единому Богу.
На горе той на Белой ночуют
и днюют монахи,
Ходит солнце Господне над ней
в семицветной рубахе –
Божья радуга радости
пения вечной Псалтири
В гласе трубном, на гуслях
дощатых и лире.
Я там был, пел я светлого отрока,
шедшего к келье,
Где безмолвны уста и лишь сердце
творит новоселье
Во селениях горних, где слышится
глас «аллилуйя»,
Души в Бозе почивших
и души живущих врачуя.
Я там был, пел я светлого отрока,
шедшего к раю.
Не пытайте меня,
чем закончится песня. Не знаю,
Чем закончится песня,
но вам остаётся в наследство
Многопетая Русь – Божий странник,
проснувшийся в детство.
***
Глубиною крестьянского рода
Не славословься, душа.
На Руси не осталось народа,
Ворон с вороном грают, шурша
Перемётными крыльями злыми.
Ходит праведник, как струфиан,
В круге тайных бесед со святыми
В государстве славян.
Что с того, что ни грома оваций,
Ни людского тупого труда –
Города, эти кладбища наций,
Я не любил никогда.
Что с того, что я видел святыни,
Если выпростал сердце, как ковш,
Если предал я дух благостыни –
На кого я похож?
Хуже Каина, хуже Иуды,
Хуже ангелов, павших в огне, –
Наше Царство предавшие люди
Пребывают во мне.
Пребывают во мне, копошатся,
Произносят тупые слова,
Но дрожат пред молитвою Старца.
Вся Россия сейчас такова.
***
Пространство мира там, где время Рима
Прилоги бренные прогонит вон из душ,
Пространство мира там, где духом дюж
Народ Руси, там, где молитва зрима.
Там, где мужик идёт просить ума –
у сныти,
Ради святых своих смирившись
пред травой.
Русь – это Третий Рим,
четвёртому не быти,
Пространство мира там,
где сам Господь с тобой,
Где ты, святая Русь, почиешь –
в сердцевине
Любой живой души, рождённой во Христе.
Русь – это Третий Рим,
стоящий и поныне
На вековых китах – молитве и посте.
Где заживо гниют геенные элиты,
Где правит смрад и гад
свой вавилонский бал –
Там праведный народ
Христу творит молитвы,
Там Третий Рим, там Русь,
её же Бог избрал.
Так, Третий Рим как столп:
средь зол и окаянства
Молитвой и постом он время создаёт,
А время этот мир передаёт в пространство,
Где Бог и человек. И человек – поёт.
08.12.2009 19:50:22 - Арсений Игоревич Анненков пишет:
Два мифа о русской поэзии
Рубрика "Дикороссы" наглядно опровергает сразу два взаимоисключающих мифа о русской поэзии. Оба - вневременные, родились не сегодня, умрут не завтра. Миф первый, любимый патентованными критиками: "В России сегодня живут пять-шесть настоящих поэтов. Их имена я знаю и вас просвещу. Читать отстальных культурному человеку неприлично". Но ведь любой, искренне любящий поэзию, ощущает, как не хватает порой даже признанных и любимых мастеров (живых или уже ушедших). Причина проста: поэтика каждого, пусть и самого большого, мастера, тематика его, приемы и т.д. неизбежно ограниченны... И кто не вспомнит, как прыгнет в душу, удивит и обрадует строка никому не известного современника. Прочтешь еще и понимаешь: пусть только эта строка, пусть строфа, две, три, но это - высокая поэзия, достойная быть и услышанной, и оцененной. Куда деваться: "Талант - как прыщ, вскакивает где хочешь" (Ф. Раневская). Миф второй, распространенный среди восторженных полуценителей: "Ах, Россия так богата талантами, замечательных поэтов пруд пруди...". Неправда. Рифмованный поток широк, наверное, шире, чем когда-либо, спасибо Интернету... А вот искать жемчужины в этом навозе - клюв отвалится... Во все времена поиск талантов, а уж тем паче работа с ними, - громадный труд... Именно поэтому так важна, жизненно необходима, эта работа Юрия Беликова и таких, как он. Они любят поэзию, поэзию где бы она ни была, (а не себя, родного, хотя большинство из них, как и Юрий, - сами не последние авторы), ищут ее, собирают, и не просто восхищаются, а приводят за руку к большой аудитории. Хочется надеяться, что "Дикороссы" будут постоянными в "Литературной газете". Что стихотворных рубрик в российской прессе вообще будет больше и что вести их будут, такие, как Беликов. Но таких людей, по-хорошему совмещающих творческий талант и организаторские способности, всегда до обидного мало. И это, к сожалению, не миф.