– И всё-таки издательство вы назвали «Владимир Даль».
– Для меня ключевой фигурой в становлении русского языка и русской литературы является Владимир Иванович Даль. Поэтому иного названия для издательства для себя я не мыслил.
– Кто помогал вам в осуществлении мечты?
– В этом многотрудном деле важнейшая роль принадлежит главному редактору собрания сочинений и главному научному сотруднику Института мировой литературы (Пушкинского Дома) Владимиру Алексеевичу Котельникову, который ещё в 1991 году подготовил к изданию том леонтьевской прозы. Владимир Алексеевич и Ольга Леонидовна Фетисенко всего за десять лет подготовили к выпуску восемь томов в одиннадцати книгах. Здесь особо стоит отметить, что всего лишь два человека обеспечили фундаментальную научную базу этого академического издания, что без всякого пафоса можно назвать научным подвигом, уникальным случаем не только в отечественном, но и в мировом литературоведении.
Первый том леонтьевского собрания вышел осенью 2000 года. В 2003 году была завершена серия беллетристики. Середина пути была пройдена томом мемуарной и биографической прозы – шестой том в двух книгах (2003–2004 гг.) Сейчас завершилась важнейшая серия – публицистики. В уже вышедших томах читатель может найти хорошо знакомые произведения и встретиться с «неизвестным ему Леонтьевым». Это никогда не переиздававшиеся ранее повести и очерки и впервые опубликованные по автографам незаконченные романы и атрибутированные автором статьи. Впервые стало возможно познакомиться с Леонтьевым – медиком и естествоиспытателем. Далее предстоит издание литературной критики и цензорских отзывов, дипломатических документов и, конечно, богатейшего эпистолярного наследия Леонтьева.
– Однако ваше издательство не ограничилось только изданием трудов Константина Леонтьева…
– Безусловно, и связано это было с произошедшей в России в 90-е годы прошлого века страннейшей социальной трансформацией, которые редко случались в истории. Опять открылась возможность для спора, как когда-то между славянофилами и западниками о поисках нового курса для России. Русский интеллектуал вот уже два века подряд застаёт западную мысль, западную культуру в качестве продвинутой, уже осуществившей прогрессивный отрыв от той понятийной техники и круга проблем, которые достались ему по наследству в качестве родных, собственных, привычных. Это явление обнаруживается на фоне пресловутого исторического отставания от Запада, которое мы не устаём констатировать независимо от всех пережитых Россией катаклизмов и переживаемых ситуаций. Но когда интеллектуал, пленённый Западом, делается восприимчивым к бессознательному импульсу – вернуться домой, – он в процессе освобождения от «самоотчуждения в несобственном содержании» с необходимостью продумывает фундаментальные основания Запада, не оказавшиеся для него непоколебимыми точками опоры, и, таким образом, зачастую совершает предварительный заход в ту сущность западной судьбы, которая лишь позднее начнёт открываться самим западным мыслителям. Именно понимание такого положения дел вывело на необходимость дать русскому читателю произведения того круга западных мыслителей, которые ему были до поры неизвестны. Это испанец Х.Д. Кортес, француз Ж. де Местр, итальянец Ю. Эвола, представители «консервативной революции» Э. и Ф. Юнгеры, К. Шмитт, Г. Фрайер, которые уже тогда, в 20-х, 30-х годах ХХ века, глубоко осмысливали произошедшее с западной государственностью как таковой и те проблемы, которые ожидают западного человека.
Беседу вёл Владимир ШЕМШУЧЕНКО
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Вольная избыточность сил
Библиоман. Книжная дюжина
Вольная избыточность сил
М.М. Кононова. Итальянские отзвуки в творческой судьбе Марины Цветаевой . – СПб.: Алетейя, 2010. – 424 с.: ил.
Юная Марина Цветаева запомнилась её сестре Анастасии такой: «Её лицо римского отрока оживлено нежным румянцем». Античную внешность поэтессы отмечали и другие современники. Античность во многих проявлениях присутствовала и в доме отца, известного историка искусств, директора Румянцевского музея, создателя Музея изящных искусств (ныне – Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина) Ивана Владимировича Цветаева. Тем более странно, что Марина Ивановна в отличие от многих поэтов Серебряного века не посвятила Италии, её городам и достопримечательностям ни одного самостоятельного произведения. Чисто «итальянскими» можно считать лишь две цветаевские пьесы, посвящённые знаменитому авантюристу Джакомо Казанове. Но на страницах своих записных книжек поэтесса неоднократно размышляла о природе страны, о её поэтах и художниках. Да и в поэзии не раз обращалась к древнеримским и итальянским образам и метафорам. Исследованию природы и особенностей итальянских культурных преломлений (отзвуков) в творческой судьбе Цветаевой и посвящена эта работа, следующая положению, высказанному в 1915 году филосо-фом Н.А. Бердяевым: «Русская тоска по Италии – творческая тоска по вольной избыточности сил, по солнечной радостности, по самоценной красоте».
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Тут не заблудишься
Библиоман. Книжная дюжина
Тут не заблудишься
Елена Пучкова. Неприкаянные души : Сборник новелл. – М.: «ИД «Флюид», 2010. – 188 с.
Порой, чтобы лучше понять автора, любопытно узнать, как он относится к собратьям по цеху, к творчеству другого литератора. Елена Пучкова, профессиональный филолог, поэт, прозаик и переводчик, даёт нам такую возможность. Заключающее сборник эссе «Объяснение в любви» звучит гимном подлинной поэзии. И продиктовано безудержным желанием поделиться с окружающими радостью открытия таланта, обитающего по соседству. Окружающие могут противиться: имеем мы право не думать о стихах?! На что Елена сурово ответствует: «Имеете, если стихи плохие. А если хорошие – нет!» Речь шла о поэзии Юрия Левитанского. Но мы-то с вами – о Пучковой. Неприкаянным душам будет уютно в её сборнике. Поскольку там много искреннего, но в то же время деликатного, непоказного чувства. Много точного и узнаваемого. И даже расставлены вешки для тех, кто страшится заблудиться в незнакомом культурном пространстве: новеллы «Полёты во сне и наяву», «Основной инстинкт». И в то же время – это очень традиционная проза, вобравшая в себя всё то лучшее, что накоплено российской изящной словесностью. Из этой копилки Елена Пучкова берёт умело и делится щедро.