Сегодня Панфёров звонил мне по поводу статьи и согласился снять «троцкизм» (см. стр. 2), отчего, правда, смысл статьи не меняется.
Кстати, заседание Бюро фракции О<рганизационного> К<омитета> было посвящено работе Литгазеты и её линии. Пётр Петрович5 Вас об этом информирует.
Привет
Болотников
14/III. 34.
_______
1 Статья писателя Ильенкова Василия Павловича (1897–1967) «Откровения Алексея Толстого» была опубликована в «ЛГ» (1934, № 38, 28 марта).
2 Панфёров Фёдор Иванович (1896–1960), писатель, редактор журнала «Октябрь»; член Оргкомитета ССП.
3 Юдин Павел Фёдорович (1899–1968), главный редактор журнала «Литературный критик»; член секретариата Оргкомитета ССП.
4 Статья Алексея Николаевича Толстого (1883–1945) «Нужна ли мужицкая сила?» была опубликована в «ЛГ» (1934.
№ 28. 6 марта).
5 Крючков Пётр Петрович (1889–1938), секретарь Горького.
26 июня 1934 г.
Дорогой Алексей Максимович!
Совершенно недопустимые явления происходят за последнее время с «Лит. газетой». На днях тов. Стецкий1 мне случайно сообщил, что «ЛГ» с июля переводится на 3-дневный выпуск. Никаких мотивов при этом не было приведено. Даже ни слова не сказано об общем недостатке бумаги. И в самом деле, едва ли это обстоятельство могло быть мотивом. Ведь у нас сейчас имеется больше десятка литературных газет, я уже не говорю о множестве литературных листков и вновь открываемых периодических изданий.
Сам т. Стецкий объяснял на украинском съезде писателей2 перенос съезда на август необходимостью более тщательной подготовки его, в чём роль «ЛГ» не последняя. Всё это я высказывал Стецкому, но безрезультатно. Удивительна, чтоб не сказать больше, сама случайность такого решения. Ни разу никто из Культпропа не предъявлял «ЛГ» никаких требований. И вот решение, о котором я узнаю стороной и которое т. Стецкий лишь вскользь подтвердил мне во время поездки в Харьков. Между тем технически самостоятельная газета, выходящая через два дня, трудно осуществима. Уже лучше сделать по-старому, шестидневку, скажем, на 10 или 12 полосах. Но всё это надо было бы предварительно обсудить, но вместо этого произошло какое-то тайное решение, смысл которого я до сих пор не могу понять. Если газета плоха, то необходимо указать на ошибки и сменить редактора. Ничего подобного пока нет. Забываются, наконец, 50 тысяч подписчиков-читателей, которые в течение года дважды должны изменять свою подписку.
Прошу Вас дать указание, как поступать в дальнейшем, так как следующий номер газеты не может выйти из-за отсутствия бумаги.
С приветом
А. Болотников
26/VI. 34.
________
1 Стецкий Алексей Иванович (1896–1938), зав. Агитпропом ЦК ВКП(б).
2 Первый Всеукраинский съезд советских писателей Украины проходил с 17 по 20 июня 1934 г., о чём сообщала «ЛГ» (№ 78 от 20 июня).
[До августа 1934 г.]
Дорогой Алексей Максимович!
За все 10 месяцев напряженнейшей и вообще кляузной работы в «Литературной газете» и литературном движении у меня ещё ни разу не было такого подъёма, как сейчас. А между тем достаётся мне за последнее время и в хвост и в гриву, достаётся так, как никогда, достаётся так, как никогда, пожалуй, не доставалось. Объясняю я этот свой подъём, достойный мучеников ересиархов далёких времён прошлого, исключительно тем, что сейчас мне стало адекватно ясной вся картина нашего литературного движения. Адекватное знание приводило Спинозу в восторженное умиление, которое он называл amor dei intellectuali (интеллектуальная любовь к богу-природе). Так вот я, видимо, переживаю сейчас подобный amor.
Вопрос стоит так: что происходит сейчас в нашей литературной политике? Кратко ответ можно формулировать следующим образом. Тактически наметились две линии: одна – господствующая и представляемая секретариатом Оргкомитета – сводится к администрированию работой писателя, к администрированию всем литературным движением. Другая линия, объявленная еретической и представленная официально Лит. газетой, идёт, во всяком случае пытается идти, в направлении тщательного изучения литературного процесса, основательного знакомства с книгами и модами. Различие в линиях, разумеется, только тактическое. Я никак не могу заподозрить П. Юдина в дурных намерениях, плохом характере или ещё в чём-нибудь подобном. Он, как и Кирпотин1, как и я, искренне хотел бы украсить литературу достойными образцами. Даже в оценках большинства книг мы с ними не расходимся. Но мы, секретариат и ваш покорный слуга, решительно разошлись в тактике и приёмах работы. Мне не только органически чужд административный пыл, но я считаю своим долгом решительно бороться с ним, когда речь идёт о литературе. И, разумеется, нельзя сказать, чтобы я был в этом деле одинок. Несмотря на все попытки секретариата Оргкомитета «изжить» меня, я процветаю, к их огорчению. (Боюсь, что стиль мой уже напоминает стиль протопопа Аввакума). Не дальше, как вчера на партийной группе пытались меня снова и снова проработать. Увы, большинство коммунистов объявило заговор молчания, и вопрос обо мне был смазан. И это далеко не единственный случай. Ни у т. Стецкого, ни у т. Жданова2, которым Юдин писал пасквили на «Л. Г.» и на меня, секретариат Оргкомитета не получил должного удовлетворения. Меня не сняли с руководства газетой, мне не сделали даже порицания, а только предложили исправить некоторые ошибки, тенденциозно «вскрытые» П. Юдиным. Между тем я решительно ставил вопрос об освобождении меня от должности редактора перед т. Стецким и у т. Жданова. Получается, что я выступаю теперь в качестве как бы легализованного еретика. Вот здесь-то и зарыта собака.