навечно». Скорее всего, – надолго, но не навечно. Хотя сейчас многие уверены, что назад пути нет, и социализм никогда не вернется. Но кто говорит, что должен быть возврат назад? Никакого возврата не будет, так как социализм никуда и не уходил. Точно так же, как не уходил никуда капитализм в то время, когда советское общество мы называли социалистическим. Как известно, это общество выходит из капиталистического и сохраняет в себе многие черты предшествующего строя. Поэтому переход от социализма к капитализму теоретически всегда возможен, но только особые исторические условия позволяют осуществить этот возврат. Поэтому пережить жертву в виде реставрации капитализма в условиях, когда есть мощный социальный и духовный потенциал, обществу вполне удастся. Если бы не было этого потенциала, на котором Россия держится второе десятилетие, реставрация капитализма экономически была бы невозможна. Но было бы еще более наивно полагать, что советский социализм возник только для того, чтобы затем на его основе возник капитализм. Можно сколь угодно магически заклинать историю, как угодно настойчиво приучать людей к мысли, что в советском обществе никакого социализма не было и доказывать ошибочность выбранного Россией сто лет назад пути, – все это бесполезно. Джин из исторической бутылки выпущен и никакими силами его обратно не затолкать. Точно так же, как когда-то не смогли два первых сословия затолкать обратно в бутылку «дух капитализма», выраженный третьим сословием. Как известно, «призрак коммунизма» всегда бродит вслед за «духом капитализма», как за своим кровным родственником. ДИКОСТЬ В КВАДРАТЕ Однако у процесса одичания общества есть еще одна сторона. И состоит она в том, что нам уже из нашей истории хорошо известно: с выбором нового пути развития начинают выбрасывать на свалку то, что было создано при социализме. Это уже дикость в квадрате и совсем непростительна, в отличие от форм дикости, на которые мы уже указали. Непростительна эта дикость в том смысле, что новые социальные архитекторы и строители начинают подкапывать фундамент, на котором только и возможно что-то построить. Другого фундамента нет. Но сейчас выбрасывают все точно так же, как в советское время часто выбрасывали многое из того, что было создано ценного при капитализме. Не все, но многое, причем, очень важное, что послужило бы развитию нового общества. Это, собственно, было одной из причин, почему советский тип общества не выдержал испытания временем. У меня заняло бы не одну страницу лишь одно перечисление того, что безосновательно выбрасывается сейчас, но я обращу внимание лишь на одно достижение, которое имеет прямое отношение к духовной жизни общества. Я имею в виду новую форму общения людей, возникшую в условиях социализма. Не знаю как у других, но у меня до сих пор вызывает неприятие обращение к другому словом «господин». Объясню суть проблемы. Во-первых, при нашем страшном социальном расслоении далеко не ко всем это слово применимо. Точнее, оно редко к кому применимо. Одних бывает просто смешно назвать господами, так как они далеко не дотягивают до господ. Других называть господами стыдно, так как это вчерашние коллеги и товарищи по работе. Третьих – просто оскорбительно для самих господ, так как они не хотят иметь социальных родственников среди «господ», имеющих криминальное настоящее и прошлое. Во-вторых, восстанавливая слово «господин», мы тем самым возрождаем и соответствующую культуру, в которой доминировали отношения «господина и раба», как показал еще Гегель. Ведь это слово, в отличие от «мсье» или «мистер», выражает отношение социального превосходства одного человека над другим. И не случайно наши бравые военные и милиционеры обращаются друг к другу со словом «товарищ». И я не думаю, что сейчас граждане Франции или США согласились бы, если бы их снова стали возвращать к временам, когда бедный не мог поднять головы перед знатным французом, белые и черные жили на разных улицах, ездили в разных видах транспорта и т. д. Вся современная ксенофобия, на борьбу с которой призывает сейчас наше государство, кроется в этом социально-этическом расслоении общества. Если оно закрепится, если унизительное слово «господин» сменит «слово гордое товарищ», то слово «дикий капитализм» можно писать без всяких кавычек и произносить без всяких метафор. В-третьих, в этом случае больше всего страдает интеллигенция. Ведь снова возникает исторический выбор: служить народу, исповедовать то, что, правда, Н. Бердяев саркастически назвал «народническим мракобесием», – или служить «господам», которых и господами назвать язык не поворачиваться? Таким образом, если становление капитализма в России в его современном состоянии является явлением необходимым и закономерным после существования социализма в его кризисном советском варианте, то все ценное, что было создано при социализме, должно быть воспринято новым обществом и двинуто вперед. Точно так же, как было при переходе от феодального строя к капитализму. Нам говорят: социализм в нашей стране был нелепой исторической ошибкой, которую сейчас необходимо исправить. Допустим, что это так. Допустим, что в 1917 году была совершена ошибка, и надо было прислушаться к Г. Плеханову и не брать курс на пролетарскую революцию. «И все?» – спросит удивленный читатель. Неужели стоило огород городить, чтобы указать истоки дикости современного российского капитализма в том, о чем написано на каждом заборе? Действительно: вся левая печать обвиняет новых устроителей России в том, что они посмели отвергнуть советский социализм и с этой точки зрения проявили недюжинную дикость. Не стоило бы. Но дело в том, что тут нет никакой исторической ошибки. Советский строй показал свою историческую жизнеспособность, способность решать такие исторические задачи, которые при капитализме никогда не ставились. Теперь есть возможность сравнить два строя. Без идеологических и психологических войн, а спокойно и взвешенно. Причем, если при существовании советского общества его сравнение с капитализмом шло по исторической линии (с пресловутым 1913 годом), в идеологических целях (догнать и перегнать!) и для психологического воздействия на выезжающих за границу (шок от изобилия продуктов в западных магазинах), то теперь сравнение капитализма с социализмом россияне осуществляют на своей шкуре, всем своим нутром. Такой исторической ситуации в истории никогда еще не было. И было бы крайне расточительно не использовать этот шанс для развития социальной теории. Но мы к решению этой теоретической проблемы еще даже не подступили. Она нас чем-то смущает. Поэтому свои оценки капитализму мы больше даем на основе практического опыта. В частности, этот опыт показывает, что причина дикости нового русского капитализма в том, что новые хозяева мира не уверены в успехе своего предприятия, поэтому ведут себя как временщики. Но дело не только в психологии временщиков. Это было бы полбеды. Тут попахивает еще и психологией уголовников, которые стремятся спрятать концы в воду после совершения своего преступления. И чем страшнее преступление, тем масштабнее операция по «зачистке следов и свидетелей». Но вот незадача: свидетелей так много, что полную зачистку совершить быстро невозможно. Каков выход? - Бедность, нищета и социальная деградация как причина ускоренного вымирания исторических свидетелей происходящего всестороннего одичания. Колесо новейшей истории безжалостно сметает всех, кто оказывается на его пути. Так имеем ли мы право на такой исход одичания?