А кто же это сидит рядом с Асем, соприкасаясь с её плечами? Как суслик, набравший за обе щеки зёрна. Проворный! Блистая глазками, что-то шепчет на ухо чужой жене. А та, дура, кокетничая, тонет в улыбке. Да ещё и поддразнивает взглядом Жанибека. У него кровь на щеках пятнами закипает, но виду он не показывает.
– Не переживай. Всё в порядке, – улыбаясь, сказала Камилла и, как прежде, высунула меж сладкими губами кончик языка. – Вот увидишь, ещё помиримся. Давай как все – сидеть, слушать да есть.
Когда начались танцы, потянула за руки Жанибека и вышла на середину. Головокружительная музыка втягивала гостей в свой круговорот, ещё больше будоражила и без того возбуждённую толпу. И, наконец, превратилась в настоящий вихрь. Камилла, сверкая синими серьгами и кольцами, пустилась в пляс. И не могла уже остановиться. В толпе заметна и Асем. Статная изящная фигурка. Пусть и не красавица, но весьма привлекательна. Её большие карие глаза потуплены, щеки горят. Вот только не колышется она, а выпрямившись, то и дело бьёт правой ногой, что есть сил, по паркету. Как ударение ставит. Так и танцует. Каждый раз под стук её же каблука издаёт пронзительное гиканье. Гикай не гикай, а ведь только благодаря мне, Камилле, ты сейчас в таком достатке и ездишь на такой машине. Несладко сопернице это терпеть, вот и бьёт копытом. Если начнёт всерьёз препираться, то, дорогуша, лишишься всего, останешься у разбитого корыта. Понимает ли она это? Если понимает, то почему же не соизволит подойти, поздороваться с поклоном? А не забрать ли у неё мужика всего, с потрохами? А то отпускает раз в месяц, на недельку – как понюхать… Когда сбивчивые мысли Камиллы дошли до этого момента, она совсем разошлась…
Снова и снова, плеща подолом синего платья, порхала, бабочкой кружила вокруг Жанибека. Не обращала внимания на колики в сердце и боли в коленях. А улучив минуту, когда была на всеобщем обозрении, согнулась в коленках, круто отбросив туловище и голову назад, стала по-цыгански трепетать своими всё ещё пышными грудями.
Но встать уже не смогла. Перед глазами появились и закружились множество красно-жёлтых огней… А откуда взялись ещё и эти пронзительные голоса? Что они так кричат, как будто бы гонят в степи скотину?.. Да это вовсе и не Жанибек, а муж её кричит и гонит. Как это сразу не догадалась? Конечно, он ведь никогда не изворачивался, как этот, он танцевал, раскинув широко объятия, словно гусак, важно расправляющий крылья перед гусыней. Ба, и свекровь здесь! Неужто и она пришла на эту свадьбу? Даже улыбается ей и рукою машет. Значит, и она всё же была неплохим человеком. Жаль, при жизни не заметила этого. А как сюда явились её собака с кошкой? Неужто и они примкнули к всепоглощающему танцу этого бренного мира? Так и не выпрямившись, упала навзничь.
– Что попросишь, то и возьми. Спаси! – кричал Жанибек, ухватив за ворот доктора с только что приехавшей «скорой помощи». Но тот только качал головой.
А бешеная музыка всё гремела по инерции и гремела. И где-то там, в глубине, в самой её горячке раздавался стук тяжёлого каблука правой туфли и победное гиканье судьбы по имени Асем.
________________
1 Ляззат – с казахского «удовольствие, блаженство».
2 Сак – с казахского «настороженный, осторожный, чуткий».
3 Терге – от слова «тергеу», «вести следствие, допрашивать,
выпытывать».
_________________
4 Казы – казахская колбаса из рёбер жирной конины.
5 Шалаказах – метиска, наполовину казашка.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
(обратно)
Болезненная тишина
Портфель "ЛГ"
Болезненная тишина
ЛИТРЕЗЕРВ
Галина РЫМБУ, 19 лет, ОМСК
***
Просыпаюсь ребёнком в темноте своего тела,
Просыпаюсь солью и пеплом в костре своего жала.
Эта осень – страшно, эта осень – мама! – светло и жарко,
Это листья сухие в висок стучатся, горелым
Пахнет утро, пахнет дощатым гробом