– В хоре нынешних критиков «Ялты» легко различить два голоса, назову условно: дискант пацифистов и фальцет новых восточноевропейских суверенитетов. Когда неудобно почему-либо лишний раз ругнуть Россию – ругают Ялтинскую систему. Главный укор – само признание державами-победителями наличия «сфер влияния» по определению ограничивало суверенитеты, но ведь они и раньше имели эдакий плавающий курс. Рисков, сопряжённых с жизнью нормальных суверенных государств, восточноевропейцы нести не желали!..
Но, Наталья Алексеевна, не получается ли так, что мы бьёмся за правду истории в гордом одиночестве?
– Не совсем так! У меня есть опыт по организации обсуждений в Европе, в частности, презентации моей книги «Что осталось от нашей победы?» во Французском институте международных отношений (IFRI). Его директор – крупнейшая фигура в политологии Европы Тьерри де Монбриаль, близкий к правительству Франции. Известный в Европе журналист и политолог Жорж Нива был модератором. Да, они высказывались, что я концентрирую в книге внимание на одном аспекте, но никто моих тезисов не опровергал и не пытался это сделать. Обсуждение было весьма живое.
СМИ не только у нас в государстве живут абсолютно своей жизнью. Общественное мнение в целом намного разнообразнее, сложнее, более готово воспринимать и позитивную информацию, чем можно судить при чтении, например, ведущей газеты Франции «Фигаро» и других. У них своя редакционная политика. Эта пресса давно захвачена воинствующе либеральными кругами, которые не только не любят российскую историю, но и перестали ценить собственную великую культуру, основанную на христианском духе. Но всё же мы не одиноки в стремлении объективного освещения истории. Однако здесь много нюансов, и о них нужно говорить отдельно.
– Ваш отец, академик Алексей Леонтьевич Нарочницкий, – видный советский историк. Его жизнь, труды являются для вас лишь моральным ориентиром или ещё и оказывают практическую помощь в работе?
– Отец, человек, родившийся и начавший своё образование ещё до революции, стал для меня воплощением преемственности русской культуры в советской истории. Он умер в 1989 году, но до сих пор он – и помощь, и моральный ориентир. Такое истинно святое отношение к своему научному долгу и вообще к профессии, какое было у него, теперь уже редко встретишь. Он был талантлив во всём, что делал. Знал семь языков, на трёх из них мог вести дискуссии. Его труды и сегодня необходимы любому человеку, занимающемуся международными отношениями. Преемственность – великая вещь.
Беседовал Игорь ШУМЕЙКО
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Как был взят Старобельск
65-летие Победы
Как был взят Старобельск
ШИНЕЛЬ ОТЦА
Евгений АНДРЮЩЕНКО
Именно под таким названием 27 января 1943 года в «Известиях» в рубрике «Наука побеждать» появилась статья её спецкора К. Воинова об освобождении 23 января 1943 года первого города на Украине.
«Демонстративную атаку проводил тов. Коваленко, – писал военный корреспондент. – В его распоряжении находилось 7 танков. Машины то появлялись, то исчезали в районе пригорода. Танки были всё время в движении, а это создавало впечатление, что их много, что здесь наступают главные силы. Маневрируя таким образом, т. Коваленко привлёк на себя всё внимание противника. А в это время танки т. Бирюкова в сопровождении автоматчиков т. Краснова с боем ворвались на северную окраину, перерезали дорогу и двинулись вдоль полотна к вокзалу, расчленив оборону противника на две части. Достигнув станции, т. Краснов выслал часть своих автоматчиков на перекрёсток дорог и отрезал тем самым врагу пути отхода.
Пока шёл бой в городе, группа танков т. Коваленко, в свою очередь, начала атаковать восточный пригород. 10 часов длилась непрерывная схватка за город. К утру следующего дня Старобельск был полностью очищен от врага. Началось освобождение Донбасса и Украины».
В первые годы войны даже самые малые победы удавались нам нечасто и очень большой кровью. Кроме солдата, идущего в атаку, война требовала новых командиров. Избавление от «политиков» и хитрецов-карьеристов, преуспевавших в армии в мирное время, шло очень болезненно.
Отечественная война с жёсткой необходимостью расставляла новых людей и в руководстве армии. Требовались профессионалы, которые умели бы воевать, не только используя готовность людей к самопожертвованию. К 1943 году этому процессу стали способствовать и журналисты, став пропагандистами новых технологий борьбы с врагом. Та же заметка с фронта в «Известиях» не просто, ободряя народ, сообщала об освобождении города, но и объясняла, как удалось этого добиться.
Обратите внимание, как организуется управление боем, всей обстановкой, даже «мозгами» противника! Танкисты перерезают коммуникации и «намекают» хорошо забаррикадировавшимся «фрицам», что они рискуют остаться здесь надолго или навсегда, если немедленно не драпанут. Как действуют танкисты-профессионалы в 1943 году в хорошо укреплённом Старобельске? Они что, лезут штурмовать дома? Нет. Врага дезориентируют. Берутся под контроль коммуникации, рвутся стыки подразделений, заходят врагу с тыла. Идёт сверх того атака на психику противника. Оцените, как грамотно описывает бой военный корреспондент, хотя он, надо полагать, и не был профессиональным военным. Грамотно воевать научилась вся страна.
Много лет назад мою мать – жену Героя Советского Союза, участвовавшего в освобождении Старобельска, – руководство города пригласило на празднование Дня Победы. Она, уже маявшаяся сердцем, попросила «на всякий случай» меня поехать с ней. А я взял с собой фронтовую фотокарточку отца в окружении боевых товарищей в надежде узнать от них про него больше.
С обратной стороны фотографии было написано: «Старобельск. Апрель 1943 г., город, который взяла 183-я танковая бригада, где я командир. Тебе, родная, на память».
Приехали поездом в Старобельск. Город весь в садах. Гостей встретили сердечно. День Победы – воистину полноводное народное торжество. Освободителей города было ещё много. Мать, одетая в такой праздничный солнечный день, как мне казалось, в несуразно чёрное платье с такой же чёрной газовой косынкой на голове, периодически начинала тихо плакать. И я просил: «Не плачь, мама, не плачь…» Увы, никого из тех, кто был на фотографии с отцом, я не встретил.