Ознакомившись с материалами перечисленных ресурсов, молодой человек, желающий больше узнать об истории родной страны, сумеет понять истинную суть подвига русского народа в годы войны. Никакая агитационная телепередача или художественный фильм не дадут такого глубокого сильного эффекта, как полученная самостоятельно информация. Вооружённый знаниями гражданин будет по-другому воспринимать не только вчерашний, но и сегодняшний день. Все попытки сбить его с пути будут вызывать лишь снисходительную улыбку.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
(обратно)
По праву разделённого страданья
65-летие Победы
По праву разделённого страданья
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ – 100
В Санкт-Петербурге было солнечно, но ветрено и холодно, и всё-таки в Книжной лавке писателей на Невском проспекте на презентацию книги ветерана Великой Отечественной войны Бориса Пидемского, которому фронтовой поэт Сергей Орлов посвятил одно из своих стихотворений, собрались литераторы разных поколений. Но по состоянию здоровья автор-ветеран не смог прийти, и решили просто почитать лучшие стихи поэтов военного поколения. Семён Ботвинник, Вадим Шефнер, Александр Межиров, Павел Шубин, Сергей Давыдов… и, конечно же, Ольга Берггольц – великие имена, великие стихи!
Я увидел в зале людей, которые знали «Блокадную музу» при жизни. Борис Друян в Лениздате редактировал её поэмы, а в 1979 году под его редакцией вышла книга «Вспоминая Ольгу Берггольц». На вечере были писатели Илья Штемлер, Даниил Аль и Александр Рубашкин, приложивший много усилий для того, чтобы в этом году в издательстве «Азбука – классика» вышла книга «Ольга. Запретный дневник», в которую вошли страницы дневников, письма, проза, избранные стихотворения и поэмы. В год столетия Ольгу Берггольц в этот вечер вспоминали те, кто не понаслышке знал о её трагической судьбе. Жаль, что не смогли присутствовать Даниил Гранин и Глеб Горбовский...
Но лучше всего о времени и о себе повествует сам поэт. Слова поэта – суть его дела. Ольга Берггольц безжалостно рассказывает о своей трагической и прекрасной жизни, об эпохе – подлой и возвышенной одновременно. «Я здесь, чтобы свидетельствовать…» – и она свидетельствует:
В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
где смерть, как тень,
тащилась по пятам,
такими мы счастливыми бывали,
такой свободой бурною дышали,
что внуки позавидовали б нам…
Каким разумом можно это постичь? Как можно подняться до высоты этих строчек, если во времена «жестокого расцвета» поэту пришлось пережить смерть детей, рождённых и нерождённых, расстрел первого мужа – прекрасного поэта Бориса Корнилова, безвременную гибель друзей и самой по ложному навету оказаться в застенке?
Её не оставили в беде. А. Фадеев («Да зачтётся ему покаянная пуля!» – как сказал ныне здравствующий поэт В. Леонович) вызволил Ольгу Берггольц из тюрьмы в 1939 году, но по сердцу Берггольц прошла трещина. «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули её обратно и говорят: «Живи».
А жить надо было. И она жила. Впереди ждали Война и Блокада.
И вот что пишет о себе Ольга Берггольц в первые месяцы войны:
«И всё же я глубоко, бездонно несчастна, я обокрадена, обманута, низвергнута – безвозвратно. Я всё равно погибну и жизни уже не будет.
Я не женщина, не мать, не любовница, не человек, не гражданин, не писатель… Я кем-то придумана для войны, нарочно и злобно придумана…»
А дальше были голод, холод и смерть на каждом шагу… «О, лучше, лучше было бы, если б не было этого ленинградского героизма и мужества – этот героизм – ужас, уродство, бред. Но раз так получилось, раз уж так дико устроен мир, что приходится жить в этом бреду, то слава тем, кто в этом бреду обретает счастье и чувствует, что живёт, и вдруг наслаждается жизнью! Это носители Жизни, это она сама».
Ольга Берггольц и была той самой Жизнью для многих и многих жителей блокадного Ленинграда.
Нам ли, ныне живущим и благополучным, судить о том, чего мы и представить не можем? Приведём лучше слова Александра Фадеева, адресованные Ольге Берггольц: «Она писала до войны. Она писала лирические стихи, стихи и рассказы для детей. Видно было, что она человек с дарованием, но голос у неё был тихий и неоформленный. И вдруг её голос зазвенел по радио на весь блокированный город, зазвенел окрепший, мужественный, правдивый, полный лирической силы и неотразимый, как свинец. У неё умер муж, ноги её опухли от голода, а она продолжала ежедневно писать и выступать. И в ответ на её стихи к ней посыпались письма от рядовых ленинградцев – товарищей по горю и борьбе. Ею создана поэма «Февральский дневник» – одно из самых правдивых и проникновенных произведений о Ленинграде и о ленинградских временах блокады. Сила этой поэмы в том, что она говорит не о выдающихся людях Ленинграда, а о самом обыденном рядовом ленинградце. В поэме есть выражение: «...слёзы вымерзли у ленинградцев». Да, слёзы вымерзли у ленинградцев! Я ни разу не видел ленинградца, плачущего о смерти близкого человека и вообще в тяжёлые минуты жизни, но я не раз видел слёзы на глазах ленинградца, большого и малого работника, сурового бойца и юной девушки, когда кто-нибудь по справедливости оценивал их великий безымённый труд».