Выбрать главу

Вспоминаю Шукшина: «…К старухе Агафье Жу­равлёвой приехал сын Константин Иванович. С женой и дочерью… Сразу вся деревня узнала: к Агафье приехал сын с семьёй, средний, Костя, богатый, учёный…» Уж не знаю, надо ли напоминать сюжет рассказа «Срезал». Наверно, всё-таки надо. Потому как не уверен, что нынешними молодыми поколениями Шукшин прочитан.

Так вот, в той же деревне Новой проживал некто Глеб Капустин – «толстогубый, белобрысый мужик сорока лет, начитанный и ехидный». И как только в деревню приезжал на побывку кто-нибудь из знатных её выходцев, достигших успехов где-нибудь на стороне, тут же в гости с целой свитой мужиков заявлялся Глеб Капустин с единственной целью: «срéзать» знатного гостя. И «срезáл». А тут, как было сказано, приехал к Агафье сын с женой, оба кандидаты наук, филологи. Ну, как не «срéзать»?

«Ну и как насчёт первичности?» – начинал Глеб. – «Какой первичности?» – не понимал кандидат. Далее сыпались вопросы на него один лучше другого – вроде «Как сейчас философия определяет понятие невесомости?»

– Как всегда определяла. Почему – сейчас?

– Но явление-то открыто недавно. – Глеб улыбнулся прямо в глаза кандидату. – Поэтому я и спрашиваю. Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия – совершенно иначе.

– Да нет такой философии – стратегической! – заволновался кандидат. – Вы о чём вообще-то?

В общем, «срéзал».

Конечно, Шукшин писал этот рассказ в иные времена, никак, видимо, не предполагая, что в XXI веке легионы свежих капустиных получат в качестве трибуны для «срезáний» не только деревенскую избу, но и мощные средства массовой коммуникации – от телевидения до Интернета.

Предвидя упрёки в антидемократичности и утверждения, что каждый человек имеет право высказать свою точку зрения и «замочить» какого-нибудь академика, заранее признаю себя «срезанным». Да и кем бы я себя ни признавал, это не отменит права и желания миллионов высказываться в Интернете. И высказываются. Причём не только о футболе, в котором, как известно, разбираются все.

Решившись поучаствовать в развёрнутой на страницах «ЛГ» дискуссии об «обаянии зла или бессилии добра» и опубликовав статью «Заблудившийся дух» (№ 9), я чуть ли не пожалел об этом, наткнувшись в различных интернет-блогах на отклики и комментарии. Понимая, что тема – не из простых, что в ней в единый узел завязаны исторические, философские, этические и религиозные проблемы, я постарался написать попроще и подоходчивее. О том, что старая этическая система фактически разрушена, а новой пока нет. Поэтому в существующей сегодня системе ценностей (вернее, в её отсутствии) отличить добро от зла бывает проблематично.

Могу, кстати, добавить, что никакая реформа МВД проблемы не решит и зло не пресечёт. Милиция, созданная после революции семнадцатого года с задачей охранять рабоче-крестьянскую власть от поползновений всякой «контры», сегодня бесполезна. С тем же успехом на улицы сегодняшних городов можно было бы выпустить для наведения порядка опричников времён Ивана Грозного.

Без новой этической системы, без основанной на ней новой идеологии зло не могут пресечь ни милиция, ни школа, ни семья. Что здесь непонятного?

Но дело не в том – понятно или непонятно. И не в том, что не хватает образования и элементарных знаний о существе проблемы. Дело в том, что надо высказаться и «срéзать». Один из так называемых оппонентов категорично заявил, что автор ничего не знает о том, что люди бывают разными – и злыми, и добрыми (чью статью, интересно, он читал?), а другой из «глебов капустиных», видимо, не найдя иных аргументов, написал, что надо бы Бершина палкой по голове приложить, тогда сразу поймёт, где – зло, а где – добро. Многие другие «полемисты» были под стать этим двум.

Я убеждён: блоги не относятся к средствам массовой информации. Это такие электронные дворовые подворотни, в которых каждый говорит, что хочет, думая, а чаще – не думая. Поэтому дискутировать с блогерами через газету нет никакого смысла. Всё равно «срежут». И называть их имена, а точнее клички, именуемые «никами», тоже не стоит. Хотя бы потому, чтобы не переводить чью-то дворовую виртуальность в реальную плоскость. Тем не менее они в значительной степени дают представление о среднем уровне мышления, образования, а главное, о неуёмных амбициях пишущих. Если хотите, Интернет сегодня – прекрасная возможность для сублимации. Зигмунд Фрейд и предположить, конечно, не мог, что отдельные элементы его теории обретут подобные формы.

Как ни странно, сия дискуссия помогла мне определить некую болезнь, которая неуклонно поражает общество. Точнее, одну из болезней. Болезнь эта образовалась из синтеза свободы слова и невежества. Воинственного невежества, которое постепенно захватывает всё или почти всё информационное пространство.

У нас ведь и в телевизионных шоу-дискуссиях побеждает не тот, кто умнее и образованнее, а тот, кто громче кричит и безапелляционнее перебивает оппонента. А между тем ни демократия, ни свобода слова не освобождают от ответственности за слово изречённое.

Я не говорю об ответственности перед законом. В нашей ситуации это вообще смешно. Я говорю об ответственности хотя бы перед самим собой и перед теми, к кому обращаешься. Об этической, можно сказать, ответственности. Её нет. И интернет-дискутанты, сами того не желая, одной только манерой высказывать мнение полностью подтвердили мою правоту: добро от зла сегодня практически неотличимо.

Но вернёмся к Шукшину, а точнее, к Глебу Капустину:

– Допуская мысль, что человечество всё чаще будет посещать нашу, так сказать, соседку по космосу, можно допустить также, что в один прекрасный момент разумные существа не выдержат и вылезут к нам навстречу. Готовы мы, чтобы понять друг друга?

– Вы кого спрашиваете?

– Вас, мыслителей…

– А вы готовы?

– Мы не мыслители, у нас зарплата не та.

…Я вот тоже думаю: если «зарплата не та», то что уж клавиатуру-то ломать? Может, лучше и впрямь заняться космосом? Или определить наконец философское понятие невесомости.