Мне приятно предположить, что если кто-то отзовётся, то это будет человек, который читает «Литературную газету».
С уважением , Фатима Алексеевна СУРОВЦЕВА
Телефон редакции 8-499-788-04-65
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Двойною жизнью мы сейчас живём
ТелевЕдение
Двойною жизнью мы сейчас живём
ЭКРАН ПИСАТЕЛЯ
Герберт КЕМОКЛИДЗЕ, ЯРОСЛАВЛЬ
Столетие Ольги Берггольц не смог не отметить канал «Культура». И он это сделал с благородством и достоинством, чего частенько не хватает другим каналам. Хотя фильм Михаила Трофимова о поэтессе получил название «Как невозможно жили мы», упор был сделан не на известные трагические испытания, через которые прошла поэтесса (хотя о них тоже, разумеется, было сказано), а на то самое главное, что сделало её великой, – служение народу в дни ленинградской блокады. Заголовок был взят из стихотворения, написанного Берггольц ещё до войны, по выходе из тюрьмы, где она подверглась издевательствам и унижениям – неродившийся ребёнок был вытоптан из её чрева энкавэдэшными сапогами:
Нет, не из книжек наших скудных,
подобья нищенской сумы,
узнаете о том, как трудно,
как невозможно жили мы.
Она тогда не знала, что самое трудное и невозможное ещё впереди.
В телефильме не было особых режиссёрских находок: всё как в других фильмах о поэтах: документальная хроника, наплывы, вдруг выталкивающие из себя резкое изображение, рассказ о героине хорошо знавшего её человека (в данном случае им был Даниил Гранин). Неуютно думать, что это уже навеки выстоявшаяся форма такого рода телефильмов, но в данном случае главным была не форма, а содержание, отразившее содержание самой жизни Ольги Берггольц, выявившее изначально заданный её смысл.
Этим содержанием стал в фильме Ленинград, воплотивший для Ольги Берггольц судьбу России, – прошлое, настоящее и будущее. Прошлое было соединено с человеком, чьё имя было вручено городу советской властью. Кажущееся теперь наивным представление об этом человеке как об идеале, отход от которого и был причиной всех пережитых довоенных мук, Ольга Берггольц сохранила навсегда, вспоминая в «Дневных звёздах» трагедийный гул заводских гудков в день смерти Ленина и воспринимая его как предчувствие беды, обрушившейся в отсутствие идеологического сверхчеловека на Россию. Настоящим было преодоление тягот, выпавших на долю ленинградцев, попавших в нечеловеческие условия. И всё это нужно было преодолеть ради счастливого будущего, которое, по убеждению Ольги Бергггольц, должно было непременно наступить как награда за перенесённые муки, как возврат порушенного довоенными репрессиями жизненного смысла:
Двойною жизнью мы сейчас живём:
в кольце, во мраке, в голоде, в печали
мы дышим завтрашним, свободным,
щедрым днём,
мы этот день уже завоевали.
И хотя свободный и щедрый день после Победы не наступил, новые лишения были всё же несоизмеримы с пережитыми.
Ольга Берггольц до конца жизни не хотела довольствоваться ролью «блокадной музы Ленинграда», порываясь достичь в своих стихах художественности Ахматовой и Цветаевой, но ленинградская роль оказалась её высшей точкой, вполне соизмеримой с лучшими достижениями мировой поэзии.
Так уж получилось, что почти одновременно со столетием Ольги Берггольц отметил бы своё семидесятилетие другой коренной ленинградец – нобелевский лауреат Иосиф Бродский. Этим случаем не преминул воспользоваться канал НТВ, открыв фильмом о Бродском новую серию передач «Точка невозврата», посвящённую тем представителям советской интеллигенции, кто вынужденно или по доброму желанию покинул свою родину, не выдержав заморозков, последовавших за хрущёвской «оттепелью». Такая чёткая обозначенность темы привела к тому, что в фильме о Бродском почти отсутствовала поэтическая составляющая – не прозвучало ни одно из его великих стихотворений. Поэтому на тех зрителей, которые смотрели фильм о Бродском после фильма о Берггольц, тяготы, выпавшие на долю Бродского, в сравнении с тем, что довелось пережить Ольге Берггольц, не произвели особого впечатления. Это же можно сказать и о зрителях, осиливших четырёхчасовую ночную передачу Александра Гордона «Закрытый показ» с фильмом Андрея Хржановского «Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину» по автобиографической повести Бродского. В этом фильме стихи звучали, но антинародность административного советского режима упорно иллюстрировалась недоступностью чёрной икры и других деликатесов, которых завались в рыночной Америке.