– Не морочьте мне голову, – сказал доктор Хинк, – отвечайте толком, чех вы или не чех? Впрочем, что я спрашиваю, – у арийца должны быть светлые волосы, высокий рост… А вы? Да вы только посмотрите на себя.
– Осмелюсь доложить, – я уже смотрел. Но, возможно я исключение. Вообще эти признаки – очень тёмная вещь. В Будейовицах, например, я сам видел одного цыгана-конокрада, жгучего брюнета с усиками. Он был настолько похож на нашего фюрера, что, когда его вешали за то, что он угнал у зеленщика Прашека его рыжую кобылу, вся толпа кричала «Хайль Гитлер!». Кстати, этот случай с господином рейхсканцлером Гитлером напоминает мне того чёрного кобеля, которого я взял щеночком, думая, что это чистокровный сеттер, а когда он вырос, оказалось, что это простая дворняжка, настоящее дерьмо. В довершение всего он взбесился и перекусал всех в квартире, так что…
– Довольно, довольно! – в отчаянии сжимая виски, сказал Хинк. – Знаете, что, Франц, – обернулся он к своему помощнику, – запишите-ка его арийцем! Всё-таки хоть один будет! Чёрт с ним!
И Швейк был записан арийцем.
Как единственный ариец Швейк был зачислен в группу диверсантов-парашютистов, которых должны были сбросить в тылу у русских. Самолёты с парашютистами уже готовились к вылету.
– Ну, дружище, – сказал лейтенант, подписавший назначение, – я завидую вам. Вы получаете возможность умереть за фюрера как герой уже в первый день вашей службы.
– Осмелюсь доложить, я не тороплюсь, – сказал Швейк. – И если вы мне очень завидуете, мы можем поменяться.
– Время дорого! – сухо оборвал его лейтенант, ставший вдруг очень официальным. – Отправляйтесь на аэродром. И помните, что в нашем деле главное – осторожность.
– Осмелюсь доложить, – сказал Швейк, – по-моему, в этом деле главное – парашют. Если он не раскроется, никакая осторожность мне уже не поможет.
– Насчёт этого не волнуйтесь, – улыбнулся лейтенант, – всё будет хорошо. Население встретит вас цветами.
До вылета оставалось два часа. Швейк совершенно искренне считал их для себя последними двумя часами на этой грешной земле. Он шагал по улице к трамвайной остановке, и на добродушном лице его застыла нездешняя улыбка, как бы говорящая: «Я – Иосиф Швейк, которого угораздило попасть в парашютисты. Смотрите на меня в последний раз». Швейк шагал, размышляя о том, что теперь спасти его может только какое-нибудь чудо.
И, как ни странно, как раз в этот момент на Швейка обрушилось чудо в виде щуплого офицерика с оттопыренными ушами. Чудо буквально свалилось ему на голову откуда-то сверху и сшибло его с ног. Оно вставило в глаз оправу разбившегося при падении монокля и, уперев мутный взор в живот Швейка, заявило:
– Безобразие! Как они смеют швыряться германскими офицерами! Я обер-лейтенант фон-Райнбах, мадам! Со мной шутки плохи! Вы знаете, откуда я?
– Так точно, знаю, – ответил Швейк, уже успевший подняться. – Вы изволили вывалиться из окна второго этажа трактира «Золотой бык».
И он был прав. Обер-лейтенант вывалился именно оттуда.
Обер-лейтенант фон-Райнбах, который встал или, вернее, сел на пути Швейка, прежде всего приказал бравому солдату отвезти себя домой. Швейк, конечно, с удовольствием выполнил это приказание и с ещё большим восторгом принял предложение пойти к обер-лейтенанту в денщики. «Лучше быть живым денщиком, чем мёртвым парашютистом», – подумал он.
Морис СЛОБОДСКОЙ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
У кухни полевой
Клуб 12 стульев
У кухни полевой
ИРОНИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ
Важен в армии и ротный,
И сапёр, и санитар.
Но сказать могу охотно,
Всех главнее кашевар!
Надо, чтоб в любую пору
Был солдат российский сыт.
Как говаривал Суворов:
«Только сытый победит!»
Эй, пехота, гордость наша,
Подгребай ко мне скорей.
Получай с тушёнкой кашу,
Чтоб шагалось веселей!
Для танкистов нет преграды,
Только нечего форсить.
Танк, конечно, вещь что надо,
Только с кухней не сравнить.
Пушкари, чтоб вы неплохо
Поддавать могли огня,
Вот пюре вам из гороха,
Боевая размазня!
С медсестрою нашей Надей
Больно, парень, ты речист.
В три минуты связь наладил,
Сразу видно, что связист!
А тебе, сапёр, дам сразу
Каши полный котелок.
Ешь, земеля, чтоб ни разу
Ошибиться ты не мог.
Не устраивайте давку,
Эй, ракетчики, сюда.
Вам положена добавка,
Вы ж элита, господа!
И связисты, и танкисты,
Множат в армии ряды.
В армии взрослеют быстро,
В двадцать лет уже деды!
Каша с мясом не обуза,
И скажу я, не тая:
Если будешь есть от пуза,
Будешь стройным, как и я!
Не испортишь кашу маслом,
Я старался, как всегда.
Братцы, чтоб всем было ясно:
Хороша ли каша?
– Да!
Кто в строю у нас сейчас,
Кто в санчасти лечится,
Дело главное для нас –
Защищать Отечество!
Георгий ТЕРИКОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 3,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
За свободу и независимость – УРА!
Клуб 12 стульев
За свободу и независимость – УРА!
КОНКУРС
Однажды жили недалеко от нас мерзляки. Мерзляки – потому, что мёрзли (им мёрзнуть было в кайф). Мерзляки крупным планом: ры-ры-ры-ры – ногами топочут – пытаются согреться, но мёрзнут.
А мы давно уже к ним присматривались: удивлялись, да в свои усы посмеивались: вот так мерзляки.
А тут они на нас напали: мол, у вас Антарктида тает – это нам, мерзлякам, не нравится.
Напали, да давай нас щекотать, да за пятки хватать. А то подкрадутся сзади, да холодной лапищей за шиворот и другие голые места. Нам-то ничего, терпимо, а вот женщин наших это смущало.
Можно сказать, из-за этих дур началась наша борьба за свободу и независимость. За право на самоопределение и всякого рода ценности демократии. Вооружились кто чем мог: спичками, фонариками. А кто и стёклами увеличительными. Ведь если мерзляка поймать и попросить, чтобы он не шевелился, а линзой сфокусировать на него свет – о-очень мерзляку это не нравится, он потеет и отдувается: пуф, пуф.