В моём скромном гардеробе (от франц. garder robe – «хранить платье») кое-что было. Нашей близкой знакомой от родственников из Парижа приходили посылки. Иногда присланное отличалось такой маломерностью, что подходило только мне, и я щеголяла в кофточках из универмага Printemps («Весна»). А однажды мне перепали чудесные белые лаковые башмачки, такие классные, и оба на левую ногу. Умение одеваться – важная, но далеко не единственная глава великой книги Savoir vivre («умение жить»). В эту книгу век за веком, поколение за поколением французы вписывают рецепты «как жить», зная заранее, что лучше, чем они сами, никто с рекомендациями не справится, потому что только у них и только в их стране есть всё необходимое и самого высокого качества, начиная со свободы, равенства, братства и заканчивая вином, культурой и, конечно, едой. Французы настолько уверены в своём превосходстве, что позволяют своим мишленовским звёздам загораться и гаснуть над ими же выбранными ресторанами по всей планете. Они не сомневаются, что только во Франции повара готовят такое, за что клиенты готовы платить любые деньги.
Местные пейзане, несмотря на экономические трудности, продолжают поставлять на мировой рынок самые качественные foiе gras и наивкуснейшие сыры, некоторые из них добираются до наших отечественных супермаркетов. Но так было не всегда. В моём детстве в московских магазинах встречался только один сыр с французским названием – «Рокфор». Он яростно пах, был странного цвета с зелёно-чёрными вкраплениями плесени, вкуса специфического и стоил недорого. Когда я просила продавца взвесить грамм 150 «Рокфора», люди в очереди бросали на меня недоумённые взгляды. Они не знали, что, намазанный на кусочек бородинского хлеба с маслом, он прекрасно сочетается со свежезаваренным чёрным кофе. Покупая изредка «Рокфор» в «Диете» на Старом Арбате, я и предположить не могла, что кроме него во Франции существует масса других сыров. Только в институте на первой в моей жизни сессии я узнала правду.
На экзамене по истории Франции мои знания не полностью удовлетворили преподавателя, и он задал дополнительный вопрос: «А сколько сортов сыра производится во Франции?» Я не знала, у меня не было ни подсказки зала, ни тем более звонка другу, а на кону стояла повышенная стипендия. Пришлось рискнуть. Мысленным взором окинув экспозицию сыров в Елисеевском гастрономе и пересчитав их: «Советский», «Латвийский», «Голландский», «Швейцарский», «Костромской», «Российский», колбасный, копчёный из Прибалтики, брынза, плавленая «Дружба» с «Волной» и «Янтарём», конечно, «Рокфор», – я накинула на всякий случай ещё десятка два и объявила результат: «Тридцать». Саркастический смешок умудрённого зарубежным опытом экзаменатора перечеркнул все надежды на дополнительную государственную помощь. «Больше. В десять раз», – сказал он и вывел в зачётке цифру «четыре».
Я не очень ему поверила и сильно разобиделась. Ну какое отношение сыр имеет к наполеоновской конституции или к Академии Карла Великого? Я сочла себя униженной и оскорблённой, вопрос – некорректным, а педагога – непедагогичным. Поэтому, когда его бросила молодая, как водится, аспирантка, ради которой он оставил первоначальную жену, я только заметила: «На свете есть справедливость. Так ему и надо». Впрочем, сырный вопрос пользовался успехом. Я его задавала друзьям, знакомым, родственникам, никто правильно не отвечал, таким образом, понесённый мною материальный ущерб компенсировался моральным превосходством – обладанием ценной информацией.
Как и мольеровский мещанин во дворянстве, я восклицала: Quelle est belle chose de savoir quelque chose! («Как приятно знать, что ты что-то знаешь!»). «Кэльке шозы» (от франц. quelque chose – «что-то») копились и множились, были забавны, трогательны, печальны, поучительны, связаны с самыми разными сферами человеческой деятельности, с людьми, их чувствами и судьбами. Постепенно все «что-то» складывались в мозаику французской жизни, или, как говорят французы, civilisation francaise («французская цивилизация»), такой, какой она видится со стороны. И если вам интересно, дорогой читатель, то я с удовольствием поделюсь с вами впечатлениями, наблюдениями и результатами контактов с замечательной цивилизацией, оказавшей на меня огромное влияние, которой я многим обязана и которую я люблю.