– Она написана как бы в ответ революционным волнениям 1860-х. Наверное, для того, чтобы люди подумали, как трудно было объединяться и как легко всё может расколоться…
– Вот-вот… А у нас – «проект» – эффектный повод для трансляции. Угрюмый критик-народник Михайловский сказал когда-то с горьким предчувствием, будто на столетие вперёд заглянул: «Когда-нибудь дьявол эстетики погубит ангела этики». Помните потрясший мир взрыв башен Торгового центра 11 сентября на пороге нового века, как привет этому началу? Так вот для Карла Хайнца Штокхаузена, великого композитора и блестящего постмодерниста Германии, по его признанию, этот взрыв был по красоте «эстетически ослепительным зрелищем» и послужил поводом сочинить концерт для симфонического оркестра и эскадрильи вертолётов, которые должны были стать знаком нового века. Слава богу, оркестр отказался.
Простите мне это уподобление, но красивым от тревожного отделываться нельзя. «Псковитянка» прекрасна как опера, и хорошо, что она развёртывалась на фоне кремля в Пскове и мы хоть на два часа почувствовали тоску по прежнему единству. Но жаль, что мы не используем поводов, которые даются нам Историей.
Когда-то Виктор Борисович Шкловский, чуть не сразу после революции, возбуждённый ею, посетовал в первую же минуту затишья – «У нас пропала тяга Истории». Как тяга в печи, когда дом с улицей одно. Сегодня только улыбнёшься. Это тогда-то, в 22-м году, пропала тяга? Поглядел бы он сейчас. Вот уж когда пропала, так пропала. Сегодня мы не чувствуем, что присутствуем при чём-то исторически серьёзном, что наше сознание исторично. Как будто навсегда выпали из организма Истории.
В эти дни открывали выставку Петра Павловича Оссовского, и он говорил о ликах, которые писал на Псковской земле. А лица становятся ликами только и единственно в Истории. Когда История перестаёт существовать, остаются только лица. Лица прелестные, правда. Вон сегодня девочки и мальчики – все прекрасны. Но это лица. А лик – это нечто другое, что проступает сквозь лицо, как дыхание образа и подобия божьего. А мы, прогнав Историю, и не замечаем утраты русского лика. История делается при наличии цели у государства. А какая сегодня цель? Мы вычеркнули из словаря, осмеяли и опозорили слово «идеология»», даже статью № 13 в Конституции специально сочинили, чтобы никакая идеология не смела претендовать на первенство. А оказалось, что когда нет идеологии, человек не знает, «куда» он живёт, в какую сторону. Ведь «день простоять и ночь продержаться» нужно во имя чего-то, что наступит завтра. И «простоять» и «продержаться» – глаголы деятельные, а значит, «идеологические». Так что мы и на них не имеем права.
– Всё можно понять: от призывов народ за 70 лет устал. Сейчас у каждого свой путь. Только как его верно определить и выдержать?
– В дни Псковских торжеств прошло несколько мероприятий, в том числе и фотовыставка «Путешествие в Россию» А. Терёхина. Фотографии там просты и не притворяются профессиональными, не стыдясь любительства, потому что в его основе лежит слово «любовь». Так вот там вдруг ловишь себя на том, о чём автор и не думал, – что это горькая иллюстрация слома Истории. Там на одних фотографиях – новенькие храмы и дворцы «с иголочки», реставрированные вчера. Они стоят в живом русском небе на русской земле, поглядывая на себя в зеркало, как они красивы в своих обновах! А на других фотографиях доживают старые храмы и облупившиеся усадьбы. Они могут стоять рядом, только подчёркивая, что мы сделали со своей историей за годы советской власти. Сначала развалили «до основания», а теперь эти же храмы и дворцы восстанавливаем. И тогда гордились разрушением, а теперь – реставрацией. И среди старых мастеров есть те, кто помнит обе стороны медали, и сами были аверсом и реверсом. И храмов-то и дворцов мы восстановили видимо-невидимо, а притвориться, что стали от этого «целее» и твёрже, не получается – дьявол эстетики всё перевешивает ангела этики.
Нельзя сделать бывшее небывшим и сделать вид, что «ничего не было» и наша вера и наше «дворянство» продолжаются с запятой. И церкви-то и дворцы те же, да мы приходим уже посторонними людьми. Они нам «памятники». И верующие мы с оглядкой на традицию и больше подражаем вере, которая была тогда. Бог-то всегда был с нами, да мы прервали с Ним диалог и теперь не знаем, как снова начать. Как ни «обмахивайся крестами» и как ни падай на колени, а вера всё, как лепесток свечи на ветру, колеблется и не может никак утвердиться… Не может почувствовать себя в государстве спокойной, ясной. И государство пока глядит на отделённую веру со стороны. А как может быть посторонним взгляд президента или председателя правительства, когда они осеняют себя крестом вместе с народом. Это ведь не декоративный жест, это исповедание символа веры, за каковое исповедание платили смертью великие мученики Церкви с начала христианства до наших отцов и дедов по этой вере. Вера не может быть реставрированной, а только живой.