…Когда вырвался из гостей на улицу, то впервые увидел, как прекрасен этот «бренный» мир. Не-е-ет, похоже, я больше сюда никогда не приду. Неинтересно это – дружить с Дианой. Уж лучше я к «троешнице» Насиме, что сидит за последней партой, в гости пойду. С ней хоть в морской бой можно поиграть. Во-от!
Перевод Наиля ИШМУХАМЕТОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
(обратно)
Воля Виля
Многоязыкая лира России
Воля Виля
ЮБИЛЕЙ
Виль Мустафин ушёл из жизни в прошлом году. Ещё в юности было ему указано, что проживёт он 74 года. И после не раз он пытался оспорить отпущенный свыше срок. Он не рисовался, когда говорил, что мечтает о смерти, не скрывал, что были и попытки суицида. Когда на целине в 1956 году всех студентов-практикантов Казанского университета погнали в укрытие, он не пошёл – и любовался необыкновенным по красоте зрелищем ядерного взрыва… Как он говорил, «старость даётся нам по грехам нашим – чем больше грехов, тем дольше старость». Вспоминал, как мать в последние годы ему говорила: «Виль, не живи после восьмидесяти». Сама Зюгра Сулеймановна прожила более девяноста лет, хотя многое испытала, в сталинские времена отсидела восемь лет за то, что была женой «изменника Родины».
Отца будущего поэта расстреляли за то, что был знаком с Троцким по фронтам Гражданской войны, в 20-е годы работал со Сталиным в аппарате ЦК, то есть знал то, чего к середине 30-х знать уже не полагалось. Сына и двух дочерей Салаха Атнагулова из детдомов вызволил дед Сулейман Мустафин и дал внукам свою фамилию, что уберегло их от второй волны репрессий в конце 40-х.
Вырастила Виля и его сестёр тётя Хадича Сулеймановна, ради племянников ей пришлось оставить аспирантуру и надежды создать собственную семью, с утра до ночи работать всю жизнь и умереть… за полторы недели до выхода на пенсию. Такой пример самоотдачи в любви не прошёл даром – племянники окончили школы с медалями, потом университеты и аспирантуры… Не это важно: Виль Мустафин с детства узнал, что любить человека – это отдавать, не требуя взаимности. И всегда считал, что карьера, личное благополучие не главное.
И отдавал легко. Был такой случай: однажды из Ленинграда приехали два библиофила, кто-то им рассказал, что в Казани живёт некий Мустафин, у которого большая и редкая библиотека. Но книг он не продаёт и никогда не даёт почитать – всегда дарит, если кому что понравится. Выбрали гости самые редкие раритеты и уехали довольные («славно поживились!»). А Виль Салахович потом жаловался, мол, ничего не мог с собой поделать, и смеялся, дескать, нашли дурака… Дураком он, конечно, не был. Наоборот, был слишком умён, чтобы не понимать, куда ведут хитрость, жадность, себялюбие. В могилу с собой не заберёшь…
Александр ВОРОНИН
Виль МУСТАФИН
Видение
Салаху Атнагулову – отцу моему
Изувеченный, исковерканный,
как душа моя – зверь-инвалид, –
из ночного окна, как из зеркала,
на меня мой предвестник глядит.
В лике – мраки сказаньями скулятся,
взгляд – в попытках о чём-то сказать...
За спиной его – чёрная улица,
за плечами – прародина-мать.
Не увидишь ни зги в этой темени
и не вспомнишь тут, как ни тужись,
ни его позабытого имени,
ни его позапрошлую жизнь.
Но я чувствую боль его давнюю,
но я чую поток его ген, –
что камнями истории сдавлены,
что помяты изгибами вен.
Мне б ответить ему...
Поприветствовать...
Мне б впустить его в дом и обнять...
Но рассвет начинает свирепствовать,
память крови пытаясь отнять,
понуждая и дале сиротствовать
и в беспамятстве жизнь продолжать...
Молитва
Светлой памяти отца моего
В поисках утраченной отчизны
тратились усилья и года, –
ощущеньем горькой укоризны
наседала на душу беда.
Наседала, полоня движенья,
думы и желанья полоня,
понуждая жить по принужденью,
побужденья жизни отклоня.
Неизбывный, тяжкий грех былого –